Мужчина застегнул брюки, посмотрел на Леонида Федоровича.
– Да ты не суетись, бедолага, я не местный, – сказал он. – Это у тебя что, самогонка?
– Д-да, – ответил питерский интеллигент в пятом поколении.
Мужчина наклонился, отпил из банки. Под задравшейся полой пиджака Леонид Федорович увидел рукоятку пистолета.
– А закусить ничего нету? – мужчина скривился и открыл рот.
– Картошка. Сырая. Я только…
Ни слова больше не говоря, незнакомец аккуратно взял Леонида Федоровича за волосы, притянул к себе и занюхал его головой.
– Ароматы родной земли, – сказал он спустя некоторое время. – Ты когда последний раз намыливал свою башку, бедолага?
– Тогда я еще не был бедолагой, – сдержанно ответил Леонид Федорович.
– Это в прошлой жизни, наверное?
– Да, в прошлой, – сказал Леонид Федорович. Он никак не мог решить: прихватить авоськи с собой или – ну их к лешему, бежать налегке.
И вдруг откуда ни возьмись в руках у мужчины появилась аппетитная красно-белая пачка сигарет. Крышка была приоткрыта, внутри в две ровные шеренги выстроились сигаретные фильтры.
– Ты не смотри, бедолага, – сказал мужчина, встряхивая пачку. – Кури, пока дают.
– У меня нет денег, – осторожно намекнул питерский интеллигент.
Мужчина улыбнулся.
– Я ведь не одалживать у тебя пришел, верно? Кури, кури.
Одну сигарету Леонид Федорович сунул в рот, другую с молчаливого согласия незнакомца сунул за ухо.
– И почки у меня ни к черту, – сказал он, с наслаждением вдыхая горьковатый пьяный дым. – Печень увеличена. Сердце шалит. В прошлой жизни я не выходил из дому без валидола… Отпустите меня, пожалуйста.
– Я не буду тебя резать, – сказал мужчина равнодушно. – Плевать я на тебя хотел. – Он снова задрал голову и посмотрел в небо. – Ты видел когда-нибудь, как торнадо шерудит нудистский пляж в Майами? И как вяжет яйца на узел?
– Н-нет, – сказал Леонид Федорович. Мужчина помолчал.
– А на дороге кого-нибудь видел?
– То есть?
Длинная сильная рука аккуратно взяла Леонида Федоровича за волосы и встряхнула.
– Ты шел из деревни, бедолага. Ты кого-нибудь встречал по дороге?
– Нет… кажется. А кого я должен был встретить? – осмелился спросить питерский интеллигент.
– Синий мини-фургон. Или четверых лоботрясов с прострелянными задницами.
Леонид Федорович затряс щеками.
– Нет. Конечно, нет. Никого. Никогда.
Его отпустили. Мужчина снова присел на корточки, открыл банку и сделал длинный глоток. Скривился, плюнул. Занюхивать не стал.
– Я видел торнадо в девяносто третьем.
И мужика, которому хирург в муниципальной больнице развязывал яйца – огромные фиолетовые яйца, распухшие, все в прожилках… А вот этих четверых лоботрясов – нет, не видел. И синий мини-фургон не видел… Такая вот лажа. Где они могут быть, леший бы их задрал?
Вопрос был адресован в ночное небо над стриженой головой незнакомца. То есть – в никуда. Леонид Федорович докурил, воткнул обгоревший фильтр в землю и осторожно отступил к своим авоськам. Мужчина обернулся.
– И ты хочешь убежать, – заметил он проницательно. – Ладно, беги. Беги, бедолага, не стесняйся.
– Мне можно взять свои вещи? – спросил Леонид Федорович.
– Да, конечно. Беги.
– Вы будете стрелять в меня?
– Беги, – был один ответ.
И Леонид Федорович побежал, потому что ничего другого ему не оставалось. Он бежал длинными зигзагами, похожими на молнии, какие рисуют на электрощитах. Он падал в траву три или четыре раза, когда ему казалось, что прозвучал выстрел. Он просыпал едва ли не треть картошки, с таким трудом наворованной у пьяниц Зиновьевых. Когда до спасительного орешника оставалось всего ничего и питерский интеллигент уже поверил в свою счастливую звезду – раздался даже не выстрел, а настоящий взрыв. Грохот. Словно мужчина в темном костюме все это время неслышно и невидимо преследовал Леонида Федоровича по пятам, держа на мушке его затылок.
Леонид Федорович упал замертво. Он понимал, что убит или ранен, и с ужасом ожидал, когда боль проделает свой путь по нервным волокнам и прибудет на конечную станцию, чтобы разорвать его несчастный мозг на кусочки… А боль все не торопилась, чертовка такая.
А потом сверху закапал дождь, а Леонид Федорович лежал и ждал. А потом еще раз громыхнуло, уже дальше, и дождь капал сильнее и сильнее. И Леонид Федорович понял. Он встал на корточки, собрал рассыпанную картошку, проверил банку с самогоном – целая, – отпил из нее, закрыл и поставил на место. А потом пошел к железнодорожной насыпи.
В небе над Конино бушевала первая в этом году майская гроза.
2.
Последнее приобретение Леонида Федоровича в его прошлой жизни – заброшенная лесная сторожка в пяти километрах от станции «Конино». Он купил ее по телефону, отписав последние триста пятьдесят безналичных долларов. Пока он вел переговоры, его офис уже осаждали десятка полтора разъяренных клиентов, а сотрудница Евгения, – последний человек из штата, кто еще не успел сделать ноги, – снимала с карнизов шторы, чтобы связать их вместе и спуститься через окно.
Когда перейдешь через железнодорожное полотно, главное – сориентироваться, чтобы не промахнуться и вместо сторожки не попасть в военную часть или не проплутать по лесу до завтрашнего утра. Леонид Федорович присел на мокрые рельсы, отдохнул минутку под барабанящим в темя дождем. Потом внимательно осмотрелся и понял, что забрал слишком далеко к югу. Он пошел направо вдоль насыпи, пока не увидел вдалеке серую кирпичную коробку станции. Здесь он свернул в лес.
И первое, что увидел Леонид Федорович, – это два человеческих тела. Нет, ни о какой любви тут, естественно, не могло быть и речи. Это были трупы – мужской и женский, между ними метров десять усыпанного хвоей и листьями пространства. Леонид Федорович подошел ближе. Неестественная, вывихнутая поза мужчины напоминала китайский иероглиф. Шея явно сломана. Две огнестрельные раны в боку и груди. Кровища. В уголке широко открытого правого глаза копошился муравей, тщетно пытаясь выбраться наружу. Леонид Федорович поставил авоськи на землю, взял две длинные щепки, подцепил ими насекомого и отпустил гулять.
«Выбросили из дальнего поезда», – подумал он. Именно из дальнего, поскольку электрички и некоторые поезда, курсирующие по местным маршрутам, останавливаются в Конино и на этом участке еще не успевают набрать скорость. А мужчина, судя по тому, как далеко он закатился, летел под откос на полной крейсерской скорости не менее 100 каэмче.
Леонид Федорович обшарил его карманы, нашел безнадежно траченную кровью пачку сигарет и бумажку в пятьдесят долларов. Руки у Леонида Федоровича задрожали, от счастья он едва не расцеловал обезображенный труп. Так бешено, так невероятно ему не везло уже два с половиной года – с того самого ноябрьского утра, когда рухнула эта треклятая схема «Диамант»!..
