Поезда.
Жора заставил себя подняться и снова отправился к воде. Одной рукой он кое-как выстирал джинсы и бросил сушиться на куст. Нашел в багажнике ветошь, намочил ее и вытер пятна крови на радиаторе и капоте «тауруса».
Больше сил у него не оставалось – даже чтобы прикурить сигарету. Жора лег на песок, вытянулся и застыл.
3.
Если верить расписанию, которое висело на стене, отпечатанное мелким типографским шрифтом, поезд № 183 останавливался на станции Подпорожье в 3.50 утра. То есть без малого три часа назад.
– Мне надо было встретить сочинский поезд, девушка. Похоже, я опоздал, – Жора Пятаков наклонился к окошку дежурной по станции. – Когда он ушел, не подскажете?
У дежурной было два подбородка и больные глаза с опухшими красными веками.
– Там есть расписание, мужчина, – любезно пояснила она.
– Я видел. Просто подумал, а вдруг он опоздал? Или до сих пор еще опаздывает?
Дежурная посмотрела куда-то вбок, покачала головой: совсем достали эти пассажиры.
– Какой номер, говорите?
– Сто восемьдесят третий, девушка, – сказал Жора.
Она ткнулась в свою тетрадку с расписанием, потом в экран компьютера.
– Сочи – Мурманск, прибытие 3.52, отбытие 4.00, опоздание. Опоздание два часа пятнадцать минут. Так это, наверное, тот самый? – она неприязненно взглянула на Жору.
– Тот самый – что?
– Тот поезд, где перестрелка была?
– Да откуда я знаю, что там было, – сказал Жора и отошел от окошка. – Перестрелка. Перекличка. Перестройка…
Два часа пятнадцать минут. Если бы он не дрых на пляже, наверняка успел бы. Жора подфутболил ногой оброненный кем-то спичечный коробок – тот пролетел через весь зал и ударился в стену.
Он вышел на улицу, сел на корточки, приперевшись спиной к стойке рекламного щита. Внутри все кипело. Сорок минут туда, сорок минут сюда. ну почему он не поехал сразу на эту чертову станцию?!
Но что-то здесь явно не сходилось.
«Подожди, – сказал себе Жора. – Ведь я проболтался на шахте считай что целую ночь, восемь-девять часов, а поезд, если бы даже двигался по расписанию, должен был обогнать меня на три часа. Что за ерунда?.. Думай, Жора. Соображай. Что-то здесь не так. Ведь не меняются же под Петрозаводском часовые пояса?»
Жора вернулся в здание вокзала, снова уткнулся взглядом в расписание. Время московское, все правильно.
Он поднял глаза выше – там висела карта, озаглавленная «Северо-Западный участок РЖД». Маршрут № 183 был помечен тусклой коричневой линией. Разглядеть ее на территории Ярославской и Вологодской областей было сравнительно нетрудно. Но под Петрозаводском сто восемьдесят третий начинал выписывать зигзаги.
Жора запомнил название станции или деревни – «Конино», где Сарыгин предполагал сделать высадку. К северу от Конино находился обширный участок, помеченный короткими горизонтальными линиями – болота. Здесь железнодорожное полотно уходило вправо, на восток, огромной петлей огибая хлипкую болотистую местность и заворачивая потом обратно на запад. Станция Подпорожье, где сейчас находился Жора, была расположена в середине этой петли, в самой восточной ее части. Автомобильная дорога между Конино и Подпорожьем шла по прямой, и поэтому он смог догнать несколько часов. А если бы он поехал сразу на север?
Тогда бы он без труда обогнал поезд. Вне всякого сомнения. И попал бы. Жора проследил глазами за коричневой линией. Куда бы он попал? Он попал бы в Столин-Майский. Тихий славный городок. Там гигантская петля выравнивается и маршрут № 183 следует далее строго на север.
Жора подбежал к окошку дежурной, постучал по стеклу.
– Алло, девушка! А когда сочинский поезд прибывает в Столин-Майский?
…Отделение милиции находилось в ста метрах от здания вокзала, и Жора пробежал это расстояние за рекордное время. Правда, капитан, которого он там нашел, оказался не очень разговорчивым.
– А вы кто, журналист? – подозрительно спросил капитан.
– Да нет же, – говорил Жора. – Просто я должен был встретить одного человека.
– Ясно, что не двух. А почему вы тогда все спрашиваете, раз не журналист?
Вот тебе раз. То курьер, то журналист.
– Я должен был встретить человека, – терпеливо объяснял Жора. – Он ехал в шестом вагоне. Мне дежурная сказала, что там произошло нападение, была перестрелка. Трупы… И я не знаю, что случилось с моим человеком. Понимаете?
– Трупы? – удивился капитан. – А говорите, что не журналист. Мне, например, про трупы ничего не известно. Обычное ЧП. Пьянка, драка, все такое.
– Его фамилия Хадуров.
– Чья?
– Человека. Он милиционер, дежурный по составу. Лейтенант Хадуров. Что с ним?
Капитан впервые с начала разговора серьезно посмотрел на Жору. Долго смотрел – Жора успел вспотеть.
– Дежурный, говоришь. – произнес он неторопливо. – Жив и здоров твой Хадуров. Обтрепался маленько в дороге, но такая у него работа, ничего не поделаешь.
– Не ранен?
Капитан покачал головой.
– И его не ссадили? Он сейчас в поезде? Он едет вместе со всеми?
– А где ж ему еще быть? – пожал плечами милиционер. – Работает человек. Работа у него такая.
4.
«Таурус» сдох где-то на полпути между Подпорожьем и Столином. Живописная лесная дорога, птицы поют. Выйдешь из машины, пройдешь шага два – там ландыши, кругом ландыши, стройные зелено-белые колоколенки.
Но бензин из этой красоты не надоишь. Хоть ты возьми и помочись в бак.
Жора вышел и хлопнул дверцей. Плюнул. Грохнул кулаком по капоту. Пнул ногой смятую железную задницу. Ландыши, ландыши. Он бы променял сейчас все ландыши на свете на одну канистру Аи-95.
Впереди начинался лесистый холм, прямая вертикальная линия дороги поднималась чуть не к самому небу. Глухомань, мама родная. Здесь, наверное, только лесорубы разъезжают да контрабандисты. Жора снова влепил кулаком по капоту. Он ведь хотел, черт побери, хотел ехать по бетонке! Бетонка! Там машин, как собак нерезаных, там заправки через каждый километр, целые реки бензина!.. Нет, решил сэкономить полтора часа пути, идиот. Кило собачьей срани. Теперь можно спокойно засунуть эти полтора часа себе в задний проход.
Жора пожевал таблетки, попинал ногами ландыши, выключил тормоз в машине и, ругаясь на чем свет стоит, откатил ее на обочину. Едва не доломал свою левую руку.
Затем огляделся еще раз – не увидел ничего обнадеживающего. И отправился дальше пешком.
На холме стояла деревенька Липухи, а справа к ней прилепился дачный поселок: десяток-другой аккуратных тесаных избушек. Жора услышал звуки музыки и не раздумывая повернул направо. У крыльца третьей по счету избушки стоял «жигуль» лимонно-желтого цвета, передняя дверь была открыта, оттуда торчала волосатая нога в шлепке и притоптывала в такт музыке. Конечно, это были «Блестящие». А если не «Блестящие», то, наверное, Зосимова или Черникова, хрен редьки не слаще.
