– Тихо, не ори, – сказал Жора. – Руки-ноги в порядке? Не болит? Если будет больно, говори сразу. Ну-ка, раз, два. Тш-шш.
Жора осторожно поднял ее на руки и понес к развернувшейся поперек дороги машине. Леночка задвигалась, попыталась приподняться, Жора остановился:
– Больно?
Она сказала:
– Нет.
До прибытия поезда оставалось двадцать пять минут. А ведь еще надо поменять доллары и купить билет. Ёлки. Жора усадил Леночку Лозовскую на заднее сиденье, ни слова больше не говоря, захлопнул за ней дверь, сам сел вперед, завелся и поехал. Ему показалось, что на аллее появились какие-то тени. Плевать.
В зеркале заднего обзора маячил Ленкин обалделый взгляд.
– Может, у меня бананы в ушах выросли? – спросил Жора.
– Нет.
– Тогда перестань глазеть.
Жора помолчал. Над бровями собрались гроздья холодного пота. Он только сейчас, в эту минуту, испугался по-настоящему. Запоздалая реакция.
– Будь у меня побольше времени, я бы взял бензиновый шланг и превратил твою задницу в картину «Герника». Видела когда-нибудь?
Вместо ответа она спросила:
– А что это за машина, Жора? Ты ее угнал?
– Не твое дело.
Леночка дотронулась мизинцем до крошечной царапины над губой. Поднесла палец к глазам. И Жора увидел, как на ее лице проступила печать того же первобытного ужаса, который минуту назад заставил его яички поджаться и усохнуть раза в два.
– Ты не представляешь, Жора, какое.
– Помолчи, ладно?
В конце концов ему плевать, какого рожна ей приспичило в час ночи прыгать под колеса машин. Пусть расскажет это своим подружкам-идиоткам. У него своих проблем навалом.
Жора въехал на привокзальную площадь, но парковаться на стоянке не стал – там частенько шныряют гаишники. Зарулил в какой-то двор, выключил двигатель. Часы на огромном табло через улицу показывали 00.58.
Он обернулся. С заднего сиденья на него в упор смотрели испуганные синие глазищи.
– Ну и что мне с тобой делать? До остановки сама дотопаешь?
Леночка слабо улыбнулась.
– Какая остановка? Ведь время…
А-а, черт. Время. Все верно. Автобусы уже час как не ходят. Жора полез в карман, вытащил замусоленную бумажку в пять долларов.
– Держи, возьмешь такси, – он протянул Леночке деньги. – Только к частникам не садись, мало ли что. В общем, извини и все такое. Пока. С удовольствием подвез бы тебя до дома, но у меня ни минуты лишней нет. – Жора вдруг нахмурился. – Эй, ты в порядке?
Леночка продолжала улыбаться, что-то пробормотала неразборчиво – и вдруг уткнулась лбом в спинку сиденья, тело ее словно обескостело и стало медленно сползать на пол.
Глава четвертая
1.
Вирус проснулся, когда телефон успел прозвонить сорок раз над самым его ухом.
Всего два часа с небольшим назад он вырубился на диване, облепленном шерстью сибирского кота Амока, сдохшего еще зимой. Перед этим Вирус окунул нос в горку кокаина, смешанного 1:2 с дрянью под названием «лампанг», и мог проспать еще сутки, а то и двое, поднимаясь только затем, чтобы отлить. Он бы ни за что не проснулся, если бы не смутное, какое-то поганое чувство, преследовавшее его с самых первых минут путешествия, – ЧТО-ТО ЗАБЫЛ.
Вот оно. На Четвертой авеню есть немало чудных местечек, там ты можешь позвонить в любую квартиру, – в одной тебе откроют симпатичные подружки-блондинки, у которых по четыре груди и восемь дырок, в другой ты увидишь закат над Юпитером и свисающие с неба щупальца гигантских кальмаров, в третьей ты встретишь самого себя, выкапывающего из аравийского песка собственный мумифицированный труп, – и воскликнешь: «А это что еще за рожа!»
На Четвертой авеню забываешь обо всем и в первую очередь о том, что ты что-то забыл. Там нет «вчера», нет «сегодня». Там есть «всегда». Это нормально, так и должно быть.
Но в этот раз, видно, какая-то гадская микросхема полетела, и в голову Вируса постоянно тюкало и тюкало это невыносимое: ЗАБЫЛ, ЗАБЫЛ, ЗАБЫЛ.
Видно, он в самом деле забыл что-то важное.
И когда телефон прозвонил сороковой раз, Вирус напоследок присосался к младшей подружке-блондинке, хлопнул ее по роскошной заднице, сказал: «Я скоро, детка», – и проснулся.
Телефон прозвонил сорок первый раз.
Вирус нащупал трубку, свалил ее на пол и сам упал рядом.
– Алло, – сказал он, понемногу открывая глаза и разглядывая узор на ковре.
– Вирус? – осторожно спросила трубка.
– Да.
– Это Кафан. Почему не подходишь к телефону, ишак?.. Уже без пятнадцати. Мы с Шубой, как договаривались, – под часами. Билеты, надеюсь, на руках?
И Вирус в одну секунду вспомнил. Называется: «Вспомнить все». Вспомнить и повеситься. Билеты, поезд, Кафан, Шуба, груз… Вирус глянул на часы, ему вдруг зверски захотелось в уборную.
– Да, – пробормотал он. – Да, да. Все нормально, Кафан. И Шубе передай: с билетами все в порядке. На руках. Не волнуйтесь.
– Греби скорее, – сказал Кафан. – Мы полтора суток ничего не ели, желудки скулят и воют.
– Бегу. Да, да. Сейчас.
Вирус положил трубку, поднялся на ноги. «Все, – подумал он. – Жопа. Они убьют меня».
Вирус должен был купить эти билеты еще вчера (позавчера? послезавтра?). Нет, он должен был купить их именно СЕГОДНЯ, идиот, двадцать третьего мая, потому что поезд проходящий! Два билета на поезд № 183, шестой вагон, девятое купе, рядом с туалетом, места с тридцать шестого по сороковое – на них заявлена бронь. Бронь, понимаешь, ишак, или нет?! Там все договорено, оставалось только купить билет! Купить и ровно в пять минут второго отдать эти билеты Кафану и Шубе, которые вернулись с полей с полными сумками груза, голодные, немытые и злые, как собаки!..
– Нет, они же убьют меня, – твердил Вирус, пробираясь по стенке в туалет. Он добрел до туалета, помочился, даже не заметив, что крышка унитаза закрыта. Руки его тряслись, как в лихорадке.
Вирус вернулся в гостиную. Постоял, пытаясь что-то сообразить. Да… ключи от машины.
– Убьют, суки – ведь так?
Ключи. Он похлопал себя по карманам. Ключей нет, наверное, оставил в салоне. Включил свет в прихожей, принялся обуваться, ноги тоже тряслись, никак не хотели попадать в туфли. В конце концов Вирус с остервенением смял задники, открыл дверь и вывалился наружу.
Часы показывали 00.56.
2.
Машины не было. Какое-то время Вирус не мог в это поверить. Он встал на то место, где обычно парковал свой «бэ-пять», вот он, этот прямоугольник – здесь даже асфальт темнее, чем на тротуаре, здесь валяется окурок «лаки страйк» – вот он, – который Вирус своими руками выбросил, выходя из машины.
