Это было легко.
– Янтарь и Клеф, – сказала она.
Он невесело хмыкнул.
– Небогато. Я, кстати, выбрал бы их же. А кто у тебя на самом скверном счету? В смысле доверия?
Альтия вновь ответила без раздумий:
– Лавой и Арту.
– Значит, вычеркиваем их из списка тех, кого возьмем на берег. Только учтем, что беду нельзя ни с собой везти, ни оставлять без присмотра на корабле.
«Мы». Ей это нравилось. «Мы»…
– Кто же с нами поедет?
Брэшен ответил сразу:
– Йек, Сайпрос и Керт. Еще надо бы взять кого-нибудь из бывших рабов: пусть все видят, что у нас смешанная команда. Этих выбирать придется тебе. – Брэшен задумался. – Лопа я оставляю на попечении Янтарь. Хаффу скажу, чтобы он во всем поддержал ее, если попросит. А ей – в случае, если что-нибудь стрясется, на корабле или с кораблем, пускай Лоп сразу прыгает в шлюпку и ломает весла, но как можно скорее доставит Клефа на берег.
– Боишься пакости от Лавоя? Брэшен пренебрежительно фыркнул.
– Ничего я не боюсь. Просто пытаюсь учесть Все возможности.
Альтия предельно понизила голос:
– Лавой… Так не может долго тянуться. Ты собираешься что-нибудь предпринимать?
Он медленно проговорил:
– Пусть Лавой первым сделает ход. Потом посмотрим, сколько от него в итоге останется. Может, хватит вылепить пристойного матроса.
Наступил рассвет. Он оказался не особенно обнадеживающим. Солнце вылезло из-за горизонта, большое, круглое, желтое, и превратило сплошной туман в череду бродячих привидений. Однако почти сразу наползли непроглядные облака, зарядил холодный нескончаемый дождь. Брэшен распорядился приготовить капитанскую гичку*
[7]
, а пока это делалось – разглядывал Делипай.
Город в самом деле трудновато было узнать!
Высоко забравшийся фонарь, который так озадачил его ночью, оказался установлен на макушке сторожевой башни. Причалы были сдвинуты в сторону, а за ними маячили лабазы, сработанные из новеньких бревен. По краям поселения еще виднелись останки выгоревших домов. Было ясно, что город отстраивали заново после разрушительного пожара. Брэшен весьма сомневался, чтобы пожар начался из-за несчастного случая. Косвенным тому подтверждением была сторожевая башня, которой тоже не было раньше. Весь вид ее, казалось, говорил: «Один раз нас застали врасплох, но больше это не повторится!»
Подумав так, Брэшен нехорошо усмехнулся. То-то они расстроятся, бедолаги, обнаружив у себя в гавани явившийся незваным корабль. Он хотел было даже остаться на борту и подождать, не пришлют ли кого с расспросами, но по здравом размышлении отказался от этой мысли. Его имя в приблизительном переводе означало «дерзкий нахал»; вот он и постарается ему соответствовать. Он будет действовать так, словно ничуть не сомневается в дружеском расположении жителей. Сработает ли? Там посмотрим…
Он улыбался. Ему качаться на ногах полагалось бы, а он улыбался! Между тем он вчера добрался до койки в очень поздний час, а утром поднялся до рассвета – просто ради удовольствия лично растолкать Лавоя. Он дал старпому самые строгие указания. Лавой оставался в ответе за порядок на борту. И за то, чтобы команда не смела самовольно отлучаться на берег и даже болтать с теми, кто, возможно, решит посетить корабль в отсутствие капитана. Всем было велено при любых обстоятельствах сохранять полную невозмутимость. Юнга Клеф и вторая корабельная шлюпка поступали в распоряжение Янтарь. Лавой хотел было спросить почему, но Брэшен опередил его, пояснив, что корабельная плотничиха получила отдельный приказ и старпом в ее действия вмешиваться не правомочен. Тем более что у него других дел будет полно. Все матрасы и одеяла должны были быть вытащены для проветривания, кубрики и жилые палубы – хорошенько окурены ради избавления от вшей и иных паразитов, а камбуз – вычищен до зеркального блеска. Основной целью этих мероприятий было не дать бездельничать команде и самому старпому. Лавой это, естественно, понял, но под взглядом Брэшена был все-таки вынужден проговорить: «Так точно, кэп. Будет исполнено, кэп…» – после чего повернулся и пошел выполнять.
Однако самое трудное выпало на долю Совершенного и Янтарь. Кораблю надлежало помалкивать и не шевелиться, всемерно изображая обычное деревянное судно, и Янтарь должна была, если понадобится, помогать ему в этом. «Пусть ничто не расстроит корабль», – сказал ей Брэшен. Что в действительности означало: «Не позволяй никому выводить его из себя!» Он очень надеялся, что Янтарь правильно его поняла.
Брэшен повел плечами: камзол показался ему тесноватым. Ради сегодняшнего дела он вырядился франтоватым капитаном торгового флота. Эту одежду, припасенную в Удачном, за все время плавания Брэшен надевал только раз: в самый первый день, во время торжественного отплытия. С тех пор она так в сундуке и лежала. Брэшен повязал голову платком (сработанным из его прежней щегольской желтой рубашки) и оставил ворот новой блузы расстегнутым, чтобы не выглядеть уж слишком правильным и степенным. Интересно, что сказал бы капитан Ефрон Вестрит, узнай он, какого применения дождались его нарядный темно-синий камзол и парадная белая рубашка?
Будем надеяться – старик отнесся бы с пониманием. И пожелал бы своему воспитаннику удачи.
– Гичка готова, кэп! – радостно и не без затаенной надежды доложил Клеф.
– Спасибо, – отозвался Брэшен. – Задание у тебя есть. Рассчитываю на исполнение.
Мальчишка закатил глаза, но в его ответном «Есть, кэп!» не прозвучало даже намека на возмущение. Брэшен направился к лодке, и юнга вприпрыжку побежал следом.
Гичка как раз огибала нос «Совершенного», когда Брэшен заметил сразу три лодки, подходившие со стороны берега.
– Навались! – вполголоса велел он гребцам. – Надо успеть отойти подальше от корабля!
Легкая гичка немедленно наддала ходу, а капитан оглянулся через плечо. Носовое изваяние замерло, скрестив на груди могучие руки и напустив на себя самый непроницаемый вид, а возле него, облокотившись на поручни, стояла Янтарь. Она помахала Брэшену. Он ответил коротким кивком.
– Помните, ребята, – обратился он к гребцам. – Ведите себя так, словно мы стоим в дружественном порту. Хорошенько погуляйте на те денежки, что мы вам раздали, только смотрите сильно не напивайтесь: чтобы мне никакой лишней болтовни и тем более драк! Если нам будет позволено гулять по городу где угодно – рассредоточьтесь. Расспрашивайте местных, узнавайте что только можно про Кеннита и «Проказницу», но, опять же, с расспросами шибко не налегайте. Добейтесь, чтобы у человека развязался язык, а потом просто сидите и слушайте. Вечером встретимся на причале!
