— Богом клянусь, у меня сейчас нос отвалится от этой вони! — зло и с некоторым отчаянием заявил на французском черноглазый, стремительно направляясь к кабинету шефа.
Голубоглазый двинулся за своим спутником, не отрывая от меня льдистого взгляда из-под густых черных нахмуренных бровей, словно сканировал, определяя суть… или сущность. Внезапно меня прошила мысль: «Они похожи на оборотней, слишком много в них животного начала…»
Загадочные посетители скрылись за дверью директорского кабинета; секретарь тоже шмыгнула за ними. А я ринулась в свою «нору» открывать окно, чтобы продышаться. Уф-ф-ф… ну и подарки у Музыки, пробирают. Плюхнулась на стул у окна и пока наслаждалась свежим воздухом, бездумно рисовала на попавшемся под руку листочке. Перед глазами стоял образ голубоглазого мужчины…
Звонок из мастерской прервал мой «творческий» перерыв. Пришлось срочно вникать в суть проблемы, звонить и решать, а закончив с делами, я посмотрела на листок расходника, на котором рисовала, и удивилась, увидев нашу приемную с секретарским столом. Только Люси за ним или на нем нет. И часов нет. Впервые в жизни не оказалось. Что это значит?
Глава 4
Спустя полчаса раздался звонок. Шеф вызвал к себе в кабинет. Странно, я на совещаниях или деловых встречах ни разу не присутствовала. Возможно, в качестве переводчика с французского — никто из троих иностранными языками не владеет. Хотя представители хозяйки фабрики обращались к нам на русском, правда с сильным акцентом.
Проходя через приемную, я снова чихнула. Чертовы духи! На редкость стойкий и удушливый запах. Поправила жакет, огладила бедра, расправляя невидимые складки на брюках, автоматически проверила прическу — ведь за стеной практически совершенного вида мужчины, перед которыми хочется предстать в самом лучшем свете, — и бесшумно вошла в просторный директорский кабинет. Огромный стол у окна и дополнительный напротив, для совещаний, пустуют, а топ-менеджеры и проверяющие разместились в зоне отдыха, как ее называет Люся. Ей виднее — часто пользуется.
Шаров и Музыка, с замершей позади него секретаршей, расположились в креслах, спиной ко мне, и как-то осторожно, будто попали в клетку к хищникам и боятся лишним жестом спровоцировать нападение, но готовы в любой момент сорваться с места. А окутанные аурой опасности «гости», наоборот вольготно расселись на диване, вытянув длинные ноги в хороших туфлях. И с явным неудовольствием взирают на «хозяев» и раздражает их в основном Люсьена — бедняги, до сих пор шмыгают покрасневшими носами и покашливают. Слишком чувствительные к запахам аллергики? Оба? Или они…
Меня буквально распирало, до чего хотелось, чтобы обоняние вернулось, надо же выяснить: оборотни или нет?! Между тем я вновь попала под пристальное внимание двух пар глаз — полночной и льдистой. С той разницей, что черноглазый мужчина смотрит задумчиво, даже несколько удивленно, словно никак не докопается, где еще встречал, или, может быть, что во мне такого привлекательного, а вот голубые глаза второго с каждым мгновением «оттаивали», утрачивали выражение ледяного безразличия.
Этот мужчина нахмурился, кажется, бессознательно подавшись вперед, словно хотел подойти ко мне. Я тоже не могла отвести взгляд от него. Вот бы приблизился, протянул руку… Услышать бы опять его глухой голос, который словно бархатом коснется кожи…
Из плена небесных глаз меня вызволил Музыка:
— Алиса, ваше знание языков сейчас очень кстати. Господа прибыли из Франции, просмотрите их документы, удостоверяющие полномочия на проверку деятельности фабрики и принятие юридических решений.
— А разве у них нет заверенной нотариусом копии с переводом на русский? — удивилась я.
— Я сказал, ты делаешь! — прогневался шеф и не заметил, как голубоглазый француз едва не злобно ощерился, а другой опасно сощурился, разглядывая собеседников, словно будущий обед.
— Может быть кофе или чай? — осторожно предложил все подмечающий Шаров гостям.
Те точно сначала хотели отказаться, но, взглянув на секретаршу, неожиданно, или ожидаемо, дружно кивнули.
— Люсьена, кофе принеси… — многозначительно произнес Юрий Вячеславович. Затем добавил менее уверенно: — И чай тоже.
Девушка угодливо кивнула и удалилась, не забывая вилять бедрами. Мне же вручили документы на проверку. Ох, не нравится мне происходящее, чем дальше, тем больше. Пробежала глазами по тексту на нескольких листах, составленному сухим юридическим языком на французском, английском и русском.
— Здесь написано, что господа Этьен Бернард Моро, — отметила, что черноглазый кивнул, — и Поль Лазар Морруа, — второй тоже кивком подтвердил, — являются официальными представителями Миланы Тьерри Морруа. И уполномочены…
Дальше я несколько минут перечисляла длинный список полномочий, предоставленных французам, включающий, на мой филологический взгляд, любые юридические и организационные действия в отношении собственности.
— Мадемуазель хорошо знает французский? — голубые глаза Поля вспыхнули удовлетворением, а ласковый бархатный голос приятно согрел меня.
Похвастаться не успела, Музыка опередил:
— Алиса Владиславовна филолог по образованию, нам повезло найти в ее лице не только ценного помощника, но и отличного переводчика.
— Надеюсь, на ее зарплате таланты сказалось благотворным образом? — сильно грассируя, поинтересовался черноглазый Этьен.
Я невольно отметила его стильную прическу — небрежно элегантно спадающие почти до плеч волосы. Анфиса бы однозначно оценила. В модных журналах она отмечала именно подобный, «слегка лохматый» типаж, который на самом деле достигается большим трудом хорошо оплачиваемого стилиста. Да и мужчина тоже в ее вкусе: походит на большого ленивого кота, но, я не обманывалась, моментально может превратиться в смертельно опасного тигра, если добыча потеряет бдительность и купится на безмятежный, мирный вид.
Вот и Музыка немного расслабился, добродушно кивнув, словно равному:
— Конечно, сказывается. Алиса — отличный, умный сотрудник, таких грех не ценить.
— Такой же, как… Люсьен? Да? — продолжил улыбаться Этьен, но в его глазах вспыхнул хищный азарт.
— Нет, Алиса — помощник по организационным вопросам и работает с отделами и… — Леонид Петрович насторожился, видимо решив, что конкурент объявился. — Моя Люсьена, — принадлежность он выделил интонацией, — мой личный секретарь и лицо приемной.
В пылу не тайной для всех, кроме него, ревности, шеф даже не заметил, что после его признания напряжение в кабинете немного снизилось. Зато я забеспокоилась: с какой стати проверяющих интересует, образно говоря, кто здесь «лицо», а кто рабочая лошадь.
— Господа, я на секундочку, проверю… помогу Люсе… — Шаров поднялся с кресла, бросив прикрытый обходительной улыбкой, нехороший взгляд на французов и торопливо направился к двери.
Наверное, я выглядела как-то странно, посмотрев ему в след, потому что «гости» будто вцепились в меня глазами, а Музыка, тоже отметив их интерес, выпроводил:
