Парень переводит на меня взгляд и кривит лицо в притворном испуге, а потом громко смеется.
— Ян, ты забыла, кто мой отец? Мне можно все. И тебя мне тоже можно.
10 глава
— Я никуда с тобой не пойду! — шиплю на Максима, когда он паркует машину во дворе элитного жилого комплекса. — Во-первых, я не продаюсь. Да, я совершила ошибку, согласившись на твою помощь, растерялась, поспешила, но все тщательно обдумав, решила, что на такое пойти не могу. Не могу, понимаешь? Во-вторых, я понятия не имею, где сейчас мой отец и брат, не соврал ли ты, сказав, что твой отец их отпустит. Но в любом случае, я… я попробую найти другой способ помочь им. Спать с тобой я не собираюсь. Поэтому верни мне смартфон и дай спокойно уйти.
Мне кажется, я задыхаюсь, потому что негативных эмоций во мне так много, что они сдавливают горло и сжимают грудь. Хочу, чтобы этот ужасный день просто закончился, хочу оказаться дома, где нет Максима и его мерзкой улыбки, от которой меня тошнит. Хочу научиться останавливать время и поворачивать его вспять. Почему людям при рождении не выдается карта-жизни, где отображаются все события, чтобы их можно было стирать волшебной резинкой? Иногда я жалею, что в реальности существует только следующая минута, следующий час, следующий день… следующий, но не предыдущий.
— Ян, — устало вздыхает Максим и потирает лицо ладонями. — Какие доказательства тебе нужны? Ты хочешь услышать своего отца? Чтобы он все подтвердил? Не вопрос. Поднимемся ко мне, и я позволю тебе позвонить ему…
— Ты что меня не слышишь?! Я не хочу к тебе и не пойду! Я не стану с тобой спать! Выпусти меня!
Поворачиваюсь к двери и начинаю дергать ручку, но она не поддается. Он меня запер?!
— Да не психуй ты так… Пи*дец, какая ты проблемная. Ну зато настоящая. Не подделка.
— Ты болен. Тебе лечиться надо, — шепчу я еле слышно, разглядывая хмурое лицо парня.
— Я думал, что нравлюсь тебе. А ты ведешь себя так, будто нет.
— Ты мне нравился, но не настолько, чтобы соглашаться на… подобное предложение и терпеть твое давление. И больше ты мне не нравишься! Отпусти меня! Сейчас же!
Максим долго и пристально смотрит мне в глаза, и в какой-то момент я даже позволяю загореться внутри себя надежде на то, что сейчас он просто откроет дверь и позволит мне уйти, но вместо этого парень наклоняется ближе и кладет ладонь на мое бедро.
— Не хочу, — произносит он. Ладонь начинает давить сильне и ползти выше. Я свожу бедра, а руками упираюсь в грудь парня, стараясь оттолкнуть его. Пространство машины сжимается, норовя раздавить меня. Потолок, окна, двери — все приближается, кислорода становится меньше с каждым новым вздохом. Страх заполняет мысли, противной дрожью пробегает по спине.
Нет. Я не должна позволять… Я должна бороться за себя.
— Пусти, — сначала шепчу, потому толкаю парня сильнее и повышаю голос до крика. — Пусти меня!
Резкий стук в окно заставляет Максима отпрянуть и повернуть голову. Я тоже поворачиваюсь и пару секунд не могу разглядеть человека, стоящего на улице под дождем. Слезы мешают, капли дождя на стекле мешают, кровь, бьющая по вискам, мешает. Но когда мне все же удается понять, кто этот человек, я испытываю одновременно целую бурю различных эмоций, в которых не могу разобраться, будто бы лава смешалась со снегом и градом, и дождем, и разорвала меня на части.
— Рустам Довлатович… — я не уверена, что произношу его имя, потому что ничего вокруг не слышу. Только смотрю на него, как он ладонью проводит по влажному стеклу, как шевелятся его губы — он что-то говорит. Он в бешенстве. Глаза его темные и жестокие. Мне страшно в них смотреть, но не так страшно, как быть наедине с Максимом Звергом и не знать, чем все закончится.
Слышу щелчок. Ко мне наконец возвращается способность слышать. Дверь открывается. Прохладный воздух с запахом дождя и спасения врывается в салон.
— Рустам… — начинает добродушно говорить Максим, но не успевают закончить фразу до конца, потому что Рустам Довлатович вытаскивает его из машины и отталкивает в сторону. Я не вижу, что происходит снаружи — стена дождя, темнота и взвинченное состояние мешают мне разглядеть происходящее. Я продолжаю сидеть на месте. Не двигаюсь, не поднимаюсь, не выхожу. Не делаю ничего. Меня словно парализовало.
Проходит минута, вторая, третья. Дверь с моей стороны открывается и меня выдергивают наружу прямо под дождь. Холодные капли начинают беспощадно хлестать по лицу, выводя меня из ступора, возвращая чувствительность и здравый рассудок.
Я поднимаю глаза. Сначала взгляд упирается в шикрокую грудь, обтянутую влажной белой рубашкой. Под намокшей полупрозрачной тканью видна густая поросль темных волос. Моя ладонь лежит поверх груди. Я смотрю на свою руку, но она словно чужая. Словно кто-то другой, а не я, чувствует, как под ладонью бьется сердце, как грудь вздымается от частого сбившегося дыхания.
Я скольжу взглядом выше, прохожусь по небритому подбородку, четко очерченным губам, крупному носу, пока не встречаюсь с темными глазами отчима, прожигающими во мне дыру.
— Ты… — хрипит мужчина, после чего его рука ложится на мой затылок, больно сжимает и тянет на себя. Я утыкаюсь лбом в его лоб, нос вжимается в его нос, а губы почти касаются губ отчима. — Почему с тобой всегда так сложно. Ты никогда меня не слушаешь, Яна. Ты… просто… мое безумие.
Ты мое безумие.
Мое безумие.
Безумие…
Воспоминания о сне обрушиваются на меня, как ливень с неба. Дождь меня бьет и воспоминания заодно с ним. Я не могу вымолвить ни слова, не могу ничего ответить, спросить, не могу дышать. Меня размывает по асфальту вместе с дождевой водой.
— В машину… иди, — рычит Рустам Довлатович. Затем отпускает меня и обходит стороной. Я не смотрю, куда он идет и зачем. К Максиму? Что он сделал с ним? Что собирается делать дальше? Мне все неважно. Я как робот плетусь по дороге, не оборачиваясь, пока не замечаю машину Рустама Довлатовича, стоящую рядом с тротуаром.
Я останавливаюсь напротив, но не спешу садиться внутрь.
* * *
Лишь спустя несколько минут я возобновляю шаг и постепенно приближаюсь к пассажирской двери машины. Изо всех сил стараюсь не смотреть в ту сторону, где сейчас стоят отчим и Максим. Не хочу видеть и знать, что между ними происходит в это мгновение. Просто не готова. Слишком много всего навалилось и вдавило меня в сырую грязную землю.
