– Да, что это с ней?! Кто-нибудь может мне сказать, что здесь творится? – с новой силой заголосил Владыка мышей.
– Ева! – теперь к ней обращался Адам, голос его был нежен и полон поддержки. – Пожалуйста. Положи руку на камень. Подумай обо мне с любовью и сделай так, как тебе велят.
Вот именно, не просят, а велят. Это она подметила сразу. Поэтому и разволновалась не на шутку. А тут еще жрица нахмурилась совершенно и решительно направилась к ней.
– Адам! Нет. Я боюсь!
– Нечего здесь бояться. Ты же видела, как это сделал я. Ничего страшного не произошло. Давай, будь умницей.
– Ох, не нравится мне все это…
– Дай сюда свою руку, Ева! – мать Адама уже зажала ее ладонь и тянула к каменной скульптуре. – Займет всего одну секунду.
Девушка, было, дернулась в сторону, но было поздно. Жрица успела приложить ее пальцы к камню. Ева ойкнула и стала различать, как в основании изваяния показалось ярко-желтое свечение. Оно робко заколыхалось в самом низу, лизнуло ступни божества и замерло, не достигнув в высоту и десяти сантиметров. Потом этот желтый свет стал, как бы, растворяться в голубом. Смешиваясь с ним, тот изменил общий цвет на нежно-салатовый. Приподнял уровень окраски идола до отметки, как ей показалось, что до середины. Оказалось, чуть ниже. И это «чуть» всколыхнуло все и всех до невообразимого шума и хаоса.
Что там началось! Заговорили, казалось, все разом. А еще сорвались со своих мест, сначала все перемешались, а потом разбрелись на разные кучки, как большие, так и малые. Ева оглянулась и проследила за Адамом. В него в тот момент железной хваткой вцепился отец, что-то ему темпераментно доказывал и тащил к матери. Та пыталась уйти от разговора с ними. Получалось, что они втроем, а потом к ним присоединились еще какие-то люди из клана мышей, передвигались по большому кругу зала и заняты были какой-то проблемой полностью.
Были еще колоритные группы, что вступили в спор друг с другом. И те и другие были уверены каждый в своей правде. От этого шум в храме увеличивался, жестикуляция присутствующих тоже. Ева даже начала опасаться, как бы у них не дошло до рукоприкладства. А потом вдруг глянула, а на полу высвободился из-под ног разошедшейся в стороны публики тот самый геометрический рисунок. Пошарила глазами еще и между вторыми от идолов колоннами нашла заветный каменный круг. Вот оно! Ее спасение! Что бы здесь сейчас не произошло, а у нее появился шанс и дальше остаться в неведении, правильно она прикладывала руку, не правильно… Только и надо было, что переместиться в свой мир. Она потихоньку, маленькими шажками, сместилась ближе к светлому пятачку. На нее по-прежнему никто не обращал внимания. Тогда просто подошла к нему вплотную и присела над ним. Камень, как камень. Ничего особенного. Только круглой формы и светлее других.
И вот Ева положила на него руку. Не сразу, а где-то через минуту. Почувствовала ладонью чуть различимое тепло. Было страшно и здорово одновременно его ощущать. Просто счастье, что она не ошиблась в предположении, что место было не обычным, а магическим. Но только и беспокойство в ее груди присутствовало. Страшно было оттого, что следовало решиться и встать на круг обеими ногами и для рискованного перемещения. Но это ничего, сейчас она справится с волнением. И всего пара минут ей понадобилась, чтобы собраться с духом. Девушка приподнялась с корточек, вся выпрямилась и подняла голову к куполу. Как молиться здешним богам не знала, но «отче наш» мысленно прочитала. Потом подняла руку к груди и разжала кулак. На ладони лежали несколько белых таблеток. И только понесла их ко рту, как двери храма, до этого закрытые, начали распахиваться, а на пороге появился Ян.
Вот как, оказывается, на церемонии испытания молодых его не было. А она и не заметила. Теперь, вот пришел. Принесла его нелегкая! Еве хорошо было видно, как замер при входе и стал цепко осматриваться и анализировать ситуацию. По ней тоже мазанул хмурым взглядом. Вернее, было так: обвел глазами зал в общем, нашел в неразберихе Адама и ее, на нее подозрительно прищурился, смерил всю и только потом полностью переключился на брата.
Под его пристальным и испытующим взглядом Еве всегда делалось не по себе. Вот и сейчас вся замерла, как окаменела. Так и осталась стоять с поднятой ко рту рукой. Но, на счастье, он долго рассматривать ее не стал. Повернулся к брату, проследил, как тот вместе с отцом пытался что-то втолковать их матери, и поспешил к нему на выручку. Ей захотелось немедленно и облегченно выдохнуть. Слава богу! Ему было не до нее. Уладить дела брата Яну было важнее. А ей надо было решить свои проблемы. И самая большая из ее проблем, было перемещение в этот чужой мир, теперь же следовало из нее выбраться.
– Эх! Была, не была! – Ева ссыпала себе в рот все таблетки разом, сомкнула зубы и губы и замерла.
Постояла так с минуту, может, две, но ничего не происходило. А во рту стала разливаться невообразимая горечь. Это начали растворяться пилюли. Пришла к выводу, что их надо было бы проглотить. Неприятно, но надо было. Собралась с силами и, морщась, не без этого, сглотнула горечь в горло. Бр! Гадость какая! Рот как свело. Слюна заполняла его и тоже ощущалась очень горькой. Но дело было, все же, сделано. Таблетка для перемещения, надеялась, ею принята. Что дальше?
А дальше она снова встретилась глазами с Яном. Он уже тоже увяз в споре между матерью и братом. Поэтому взглянул на нее чисто случайно. Посмотрел отрешенно, как если бы просто взглянул в ее направлении. Потом и вовсе отвернулся. И вдруг резко снова повернул к ней голову, а следом и вовсе стал весь разворачиваться. Что же его вдруг так обеспокоило? Не успела Ева об этом как следует подумать, как зрение начало ей изменять. Все вокруг неожиданно поплыло и закружилось. Неужели переборщила с химией? Наверное: дурнота заполонила ее всю, и стало невозможно устоять, ноги так и подкашивались. Она не удержалась и принялась оседать.
Ян первым заметил неладное, творившееся с Евой. Но был в тот момент слишком далеко от девушки и подбежать не успел. Потом был зол на себя, что оставил эту прохиндейку без присмотра, но поделать уже было ничего нельзя. Все случилось так, как случилось.
Он вообще на церемонию идти не хотел. Второй день маялся хандрой и непонятным раздражением на все и всех. С таким вздорным настроением только портить брату праздник. Но в последний момент вдруг передумал. Решил, что не поддержать Адама в важный жизненный момент просто не имел права. Собрал волю в кулак и пошел в храм, хоть и предполагал, что церемония, скорее всего, должна была подходить к концу. Ну, так поздравил бы брата с прошедшим испытанием.
Как только переступил порог зала, сразу заподозрил, что ритуал пошел не так, как предполагалось. Не похоже было, что в храме царило настроение праздника, а скорее наоборот. Присмотрелся и понял, что у Адама все пошло наперекосяк. Из гула обсуждения происшествия, уразумел, что брат не получил одобрения богов на его брак. И не хватило ему всего ничего. Но жрица и слушать ничего не хотела о незначительности расхождения в результате. Стояла на невозможности играть свадьбу в настоящий момент. Адам же, и его отец на нее давили и вынуждали отменить решение.
