* * *
– В общем, командир, – прогудел Медведь, который в
особо ответственные моменты любил обращаться к Лайме по-военному, – тут
такие дела творятся! Женьке здорово досталось за то, что он помчался тебя предупреждать.
Иван Медведь, огромный и мощный, с добрыми глазами цвета
ирисок, как-то уж очень откровенно радовался тому, что Лаймина свадьба
расстроилась. Он напускал на себя мрачный вид, озабоченно хмурил лоб, но
справиться со своим хорошим настроением не мог. А может быть, ему нравилось
быть спецагентом и просто не терпелось ввязаться в очередную схватку? Лайма
точно не знала. Как бы там ни было, но при виде Ивана ее ожесточившееся сердце
немного смягчилось. Медведь принадлежал к тому сорту мужчин, рядом с которыми
не хочется быть стервой.
– Со мной ведь у них тоже была неувязочка, еле
разобрались.
– Неувязочка? – криво ухмыльнулся Корнеев. –
В Баренцевом море сегодня случилась Трафальгарская битва. Точнее – в акватории…
залива.
– Выходит, битвы сегодня повсюду, – мрачно
заметила Лайма.
Все трое членов группы «У» находились в большой, официально
обставленной комнате с тяжелыми шторами, которые помогают забыть о том, что на
свете существует солнце, небо и большой мир, полный цветов и кузнечиков.
– Я честно хотел спасти твой брак, – сочувственно
сказал Корнеев. – Но в ближнем бою подкачал.
– Хорошо, что не спас, – заметила Лайма. –
Получилась такая небольшая проверка на вшивость. Я имею в виду моего жениха. То
есть бывшего жениха.
Все трое скорбно помолчали, прощаясь с идеей выдать Лайму
замуж этим летом. Наконец Корнеев очнулся и заговорщическим тоном сообщил:
– Я тебе сейчас кое-что расскажу, и ты поймешь, что все
мы – жертвы обстоятельств.
– Каких еще обстоятельств? – насторожилась Лайма.
– Ну, как мне объяснили, обстоятельств непреодолимой
силы. Значит, дело было так. Когда мы встречались последний раз, в ресторане,
ты мне отдала на хранение секретный мобильный. Ну, по которому с нами
связывается куратор. Помнишь?
– Еще бы я не помнила! Хотела замуж спокойно выйти,
поэтому и просила его выключить. Во избежание всяких недоразумений. Думала
завязать с приключениями. Наивная…
– Я его честно выключил. Потому что тоже решил
вернуться к нормальной жизни, – патетически заявил Корнеев.
Разумеется, он лукавил. Нормальной жизнью он никогда и не
жил, сутками пропадая в виртуальном пространстве. Самое удивительное, что
будучи «повернутым программером», он ухитрялся замечательно выглядеть и кружить
головы хорошеньким дурочкам, терявшем остатки разума при виде его
сногсшибательной физиономии. – Я вообще забыл про этот мобильный! Сколько
он молчал, как простой кусок железа? Месяцы! Годы!
– Жень, ты того, – напомнил ему Медведь, –
рассказывай давай по делу.
– Так вот, – продолжил Корнеев. – Вчера приходит
мне на почту сообщение: «Включи телефон». Три восклицательных знака в конце, а
подписи нет. Я сначала не понял, в чем дело. Адрес отправителя мне неизвестен,
поэтому решил, что это глупая шутка или недоразумение. Опять приходит письмо –
текст тот же, только восклицательных знаков больше, семь штук.
– Зачем ты их считал? – удивился Иван.
– По инерции. Почему-то ведь их стало больше? Но не в
этом дело. Через час снова письмо – количество восклицательных знаков все
увеличивается.
– А подписи все нет? – уточнила Лайма.
– Нет. Меня все это уже завело – попробовал пробить
адрес. И – ничего. На всякий случай проверил свой мобильник, потом городской –
работают. Тут-то я и догадался, в чем дело.
– Но как они узнали, что аппарат у тебя? –
нахмурился Медведь.
– В принципе это осуществимо. Ведь местонахождение
мобильного можно отследить, есть технологии, а я, когда принес его домой, не
сразу вырубил. Тогда меня, наверное, и засекли.
– Не наверное, а точно, – сказал Медведь. –
Телефон как пить дать на постоянном контроле.
– Угу, – согласился Корнеев. – На контроле –
так на контроле. В общем, включил я телефон – проверить, правильно ли я понял
эти сообщения. Через некоторое время – звонок. И слышу – знакомый голос.
– Тагиров? – коротко спросила Лайма.
– Он самый. Пришлось ему объяснять, почему секретный
сотовый оказался у меня. Тагиров говорит – завтра срочный сбор группы. А мне
приказал вам передать информацию, когда и где.
Я ему пытаюсь объяснить, что у тебя завтра свадьба и ты не
захочешь даже разговаривать о каких-либо заданиях, а Иван вообще уехал рыбу
ловить на Кольский полуостров. Так он – ни в какую. Группу необходимо
немедленно собрать, и точка! Любыми путями. Я говорю – у человека свадьба,
давайте немного отложим задание, а он как раскричался! Свадьбу, говорит, можно
перенести, рыбалку – тем более. А задание отложить нельзя, настолько все
серьезно. Я опять объясняю ему, что ты, Лайма, даже разговаривать с ним не
будешь и, в общем, правильно сделаешь. Ты же присягу не принимала.
– Вы тоже не принимали, – напомнила Лайма. –
Мы с вами вообще, если разобраться, не пришей кобыле хвост. – В ее глазах
вспыхнула обида. – Значит, Тагирову было наплевать на мою свадьбу?
– Тагиров заявил, что приказ не обсуждается, что он
назначит ответственного за своевременную доставку всех членов группы «У» в
условленное место. Вот и назначил… Этого Штирлица.
Лайма поняла, что Корнеев имеет в виду очкастого.
– Почему Штирлица? – удивился Иван.
– Потому что зовут его Максим Максимович. Полный тезка
нашего штандартенфюрера.
– Отвратительная рожа, – скривилась Лайма. –
И посмотри, какой коварный! Лимузин к моему дому пригнал с ленточками… Стратег
хренов…
– Операцию по захвату Ивана тоже разрабатывал он.
– А что это еще за операция по захвату? –
заинтересовалась Лайма.
– Такая эпопея, доложу я тебе, – оживился Корнеев,
поняв уже, что командир группы «У» не будет биться в истерике и оплакивать свой
неудавшийся брак. – Иван с приятелями-моряками вышли в море на катере.
Причем успели не только рыбку поймать, но и широко отметить это дело. А тут –
спецназ на вертолете за Медведем прилетел. Они хотели его мирно доставить на
берег для дальнейшего препровождения на самолете из Мурманска в Москву. Да
пусть он сам рассказывает!
– Чего рассказывать, – проворчал Иван. – Не
могли спокойно все объяснить! Спустили лестницу и стали сверху орать, чтобы я
поднимался. На море качка, волны, ветер, вертолет жужжит, эти чудики орут
что-то сверху, разобрать невозможно. Кстати, приятели мои, с которыми
рыбачил, – морские пехотинцы, каждый по две-три войны прошел. Они нервные,
на крики реагируют плохо. А тут еще на палубу вдруг стали прыгать люди в
камуфляже – видимо, хотели объяснить, зачем прилетели, но мы ведь не очень
трезвые были и как-то неправильно их поняли.
