Они лежали в одной комнате, параллельно друг другу, обе на
животе, обмазанные маслом, как две галушки, в тюрбанах из полотенец,
истомленные процедурами. В этот момент где-то в глубине комнаты зазвонил
мобильный телефон, и одна из девушек-эльфов, не спрашивая, поднесла его Зое
Борисовне. Вероятно, женщины-администраторы всегда держат руку на пульсе, даже
когда лежат голые на косметических процедурах.
– Алло, я вас слушаю, – жестко бросила Кузяева в
трубку, приподнявшись на локтях. И тут же сменила тон: – Ах, это ты, котик! Ну,
как у тебя дела?
Только Лайма было подумала, что котиком может быть кто угодно
– сын, муж, любовник, добрый дедушка, как Зоя Борисовна существенно сузила круг
подозреваемых.
– Да, я в салоне красоты. Готовлюсь к нашему свиданию…
Ты уже трепещешь? – Она гортанно засмеялась. – Ну, это очень хорошо.
Я тоже соскучилась. Целую тебя, до встречи!
Не слишком нежно крякнув, Кузяева снова улеглась на живот,
повернув голову к Лайме:
– Эти дурачки думают, что мы ухаживаем за собой только
ради того, чтобы стимулировать их слюноотделение.
– А у меня муж, – нечленораздельно пробормотала
Лайма. – Я у него вроде породистой собаки, которую он выводит погулять и
показать людям.
– Муж, – скептически пробормотала ее
собеседница. – Мой муж считает, что, вынося мусор, он уже исполняет
супружеский долг.
– Приходится искать любви на стороне, – разморенным
голосом согласилась Лайма.
– Любви! – все тем же тоном возразила
Кузяева. – Какая от них любовь? Ну, хоть на работе толк. Вот там они мне
полезны.
Из чего Лайма сделала вывод, что у Зои Борисовны шашни в
институте, причем, возможно, не с одним «дурачком», а с двумя.
Больше им пообщаться не удалось, потому что целая группа
эльфов напала на Кузяеву, вытерла ее насухо и увела в таинственную кислородную
комнату. А Лайма решила, что с нее достаточно, и снова вызвала такси.
Ждать она его решила на улице, опасаясь, что хозяйка салона
уговорит ее еще на какую-нибудь процедуру, после которой захочется немедленно
лететь в Париж за нижним бельем или во Флоренцию – заказывать именные духи у
Лоренцо Виллорози. Тело ее было легким, расслабленным и горячим. Пока ветерок
нежно целовал ее щеки, Лайма думала о том, что создана для любви, а вынуждена
заниматься какой-то фигней. Да еще государственной важности.
Именно в этот момент неподалеку от салона, перед входом в
кафе «Адонис» остановился большой запыленный автомобиль. Увидев человека,
который из него выбрался, Лайма невольно вздрогнула. Она никогда не видела его
живьем, только на фотографиях. Но и ошибиться не могла. Это был не кто иной,
как Михаил Семенович Полянский – главная, можно сказать, фигура в институте
нанотехнологий. Не глядя по сторонам, Полянский быстро прошел в кафе, дверь за
ним бесшумно закрылась. Почти сразу вслед за этим к подъезду салона подкатило
такси.
– Ждите меня здесь, – велела шоферу Лайма. –
Мне еще нужно… чаю попить!
– А нам все равно, – лениво заметил тот. –
Хоть чаю, хоть водки.
– У вас что, раздвоение личности? – с подозрением
спросила Лайма. – Кому это – вам – все равно?
– Нам со счетчиком, – ухмыльнулся шофер. –
Пока вы пьете, я на работе! И он, дружок, трудится…
Водитель подбородком указал на счетчик, к которому явно
испытывал дружеские чувства. Лайма махнула на него рукой и отправилась в кафе.
Она была уверена, что внутри полно свободных мест и ей удастся подобраться к
Полянскому поближе. К ее удивлению, почти все столики оказались заняты, пришлось
устроиться в самом углу, довольно далеко от объекта наблюдения.
Полянский явно кого-то ждал. То и дело он поглядывал на часы
и нервно барабанил пальцами по столу. «Да уж, для директора института он
слишком непредставительный, – подумала Лайма, разглядывая малюсенького
тщедушного человека с косматыми бровями. – А вдруг он ждет Зою Борисовну?»
Не успела она об этом подумать, как в кафе один за другим вошли еще двое
мужчин. Мельченко, которого Лайма уже знала в лицо, и Шатков, опознанный ею все
по тем же фотографиям. Последний оказался колоритным персонажем, вовсе не
похожим на ученого. Даже бывшего. Скорее – на полковника в отставке.
Устроившись друг напротив друга, все трое принялись ожесточенно спорить. Спор
продолжался довольно долго, больше часа. Лайма несколько раз ходила в туалет,
стараясь протиснуться мимо ученых и подслушать хоть что-то из их беседы, но –
увы! Единственное, что ей удалось ухватить на лету, была фраза Полянского: «Ты,
Гриша, подумай хорошенько. Синица в руках все-таки лучше журавля в небе».
Первым из кафе убрался Мельченко, от которого Лайма поспешно
отвернулась. Ее не должны зацепить взглядом и запомнить. Полянский и Шатков еще
некоторое время продолжали напряженно спорить, потом поднялись и они. Лайма,
которая заранее расплатилась по счету, вышмыгнула на улицу у них перед носом и
метнулась к своему такси.
Следить она решила за Шатковым, он представлялся ей фигурой
наиболее загадочной. Однако из слежки ничего не вышло. Таксист, который с
самого начала показался Лайме довольно противным, неожиданно уперся.
– Зачем это мне ехать за той машиной? – тягучим
голосом спросил он, не собираясь заводить мотор. – Вы по телефону сказали,
что место назначения – гостиница «Содружество».
– Мало ли что я сказала?! – возмутилась
Лайма. – Я клиент и могу передумать.
– Клиенты тоже должны быть дисциплинированными, –
заявил шофер, протирая руль носовым платком. – А то от водителя требуют
всего и сразу, а сами…
– Я вам хорошо заплачу, – пообещала Лайма,
бессильно наблюдая за тем, как машина Шаткова исчезает из поля зрения.
– А мне не надо хорошо, мне надо по счетчику, –
заявил вредный водитель. – Если вы чем-то недовольны, можете пожаловаться
администратору.
Лайма поняла, что шанс проследить за Шатковым она уже
безвозвратно упустила, поэтому сказала:
– Ладно, поезжайте в «Содружество».
Довольный водитель завел мотор и добрался до места, изрядно
покатав Лайму по городу. Кажется, они два раза проезжали по одному и тому же
мосту, который «приезжая туристка» уже начала узнавать. Добравшись до места,
Лайма расплатилась со своим благодетелем точно по счетчику, мстительно отсчитав
ему мелочью набежавшие сверх нескольких сотен рублей двенадцать копеек.
Гостиница «Содружество» встретила ее многоязыким говором
гостей и аппетитными запахами, доносившимися из многочисленных кафе и
ресторанов. Лайма немедленно вспомнила, что за все это время ей не удалось
толком перекусить, и желудок однозначно высказался по этому поводу, ущипнув ее
изнутри. Одна чашка кофе утром и одна чашка все того же кофе в «Адонисе» – вот
и весь ее сегодняшний рацион.
Смутив администратора голодным бурчанием в животе, Лайма
поднялась в номер, переоделась и направилась уже было в ресторан – насладиться
долгожданной едой и покоем. Однако по дороге вспомнила про Корнеева, который
должен был после дневного фуршета вернуться к себе и ждать дальнейших
распоряжений. «Наверное, сидит там, скучает. А скорее всего – в Сеть нырнул,
бродит по разным сайтам. Ему бы тоже поужинать не мешало, а то ведь на всю ночь
зависнет», – подумала Лайма. Подойдя к номеру, где располагалась мужская
половина группы «У», она постучала, но ответа не услышала.
