Преследуемые обернулись и, обнаружив погоню, ускорили шаг, а
затем плавно перешли на бег. Однако далеко убежать им не удалось – через минуту
группа «У» окружила незнакомцев.
Незнакомцы, оказавшиеся молодыми людьми, стали, отчаянно
жестикулируя, что-то говорить по-испански. Обращались при этом они
исключительно к Медведю, чей грозный облик, похоже, внушал им безотчетный ужас.
– Что-то мне их рожи знакомы, – с сомнением глядя
на них, сказал Иван.
– И мне, – признался Корнеев.
В это время один из молодых людей расстегнул молнию своей
тонкой черной курточки, и Лайма вздрогнула – под ней оказалась майка с
монументальным ликом команданте Че Гевары.
– Постойте, да ведь это те ребята, которых мы тут уже видели,
когда в первый день ходили по городу. В красных повязках! – воскликнула
Лайма.
– Они, точно! – Медведь недобро глянул на
испуганных иностранцев.
– Кажется, я их потом на фуршете видел и в гостинице в
баре, – шепнул Корнеев Медведю. – Но их ведь трое было?
– Говорю же, третий на крыше сидит. Значит, это –
террористы? Чего он куртку расстегнул, может, оружие достать хочет?
Но незнакомец достал и протянул им паспорт, сопровождая жест
потоком незнакомых слов. Его друг тоже достал паспорт и протянул Медведю.
– Так дело не пойдет, – заметила Лайма. –
Попробую с ними по-английски поговорить. Но для террористов ведут себя довольно
робко. В квартире они были как-то живее.
– Притворяются, – убежденно сказал Медведь.
Переговоры с помощью спасительного английского несколько
затянулись – плененные группой «У» молодые люди владели им плоховато. Правда,
первичную информацию получить все-таки удалось. Оказалось, что это музыканты из
Венесуэлы, приехавшие, разумеется, на фестиваль. Группа создана недавно,
поэтому впервые участвует в подобном крупном международном мероприятии. Играют
на оригинальных народных инструментах, название которых Лайма так и не смогла
перевести.
– Спроси, а где третий мужик? – попросил Медведь,
продолжавший по-прежнему недоверчиво взирать на музыкантов.
– Говорят, третий сегодня не пошел с ними, он
познакомился с одной замечательной девушкой…
– Знаем, что сейчас запоет, – злорадно промолвил
Иван. – Нашел здесь свою любовь, красивую русскую девушку, наверняка
Наташу!
– Нет, девушка, представь, из Гондураса. Оттуда,
оказывается, тоже приехал народный коллектив. Короче, они в «Содружестве»,
сидят в баре, – продолжала переводить Лайма.
– Или лежат, – шепотом сказал Корнеев
Медведю. – Не в баре, конечно, в номере.
– Тогда спроси у них, зачем они второй раз сюда
притащились. Да еще в такое время. В городе других мест для гуляния нет? –
не унимался Медведь, расстроенный тем, что операция по отлову террористов дала
такие мизерные результаты.
После продолжительного обмена репликами с венесуэльцами
Лайма сказала:
– Они по своей первой специальности – архитекторы.
Когда они увидели эти дома впервые – имеется в виду дома ученых, то заспорили,
классический ли это образец архитектуры времен Третьего рейха или поздний
сталинский ампир. У себя на родине они ничего подобного не встречали. Сегодня в
баре спор возобновился, и они решили идти сюда, разбираться в деталях. Но так
как выпили уже довольно много, то не сообразили, что время позднее. Пока
добрались до места, окончательно стемнело.
– Красивая легенда, – проворчал Иван. –
Подготовились хорошо.
– Не уверена, что легенда. Вот слушай, что они еще
рассказали. Когда подошли к дому, то увидели веревку, тянущуюся сверху, из
какого-то окна. Только подошли ближе, как по веревке неожиданно соскользнул
человек в черном, перебежал проспект и скрылся. Потом еще один, точно так же.
Сначала они испугались, а потом решили постоять и
посмотреть, что будет дальше. Подумали, может, это игра какая-нибудь или
причуды российского образа жизни. Заодно хотели вблизи полюбоваться столь впечатлившими
их домами.
– И сколько же они там стояли? Мы в квартире находились
не меньше сорока минут, – все искал противоречия Медведь.
– Говорят, долго стояли, не помнят сколько. Но больше
по веревке никто не спускался. Затем веревка неожиданно упала вниз, прямо им
под ноги. Они устали, немного замерзли, потому что в России лето оказалось
прохладное, и решили вернуться в гостиницу. И тут увидели, вернее, сначала
услышали нас. Испугались, думали – бандиты. Потом решили, что полиция. В смысле
– милиция. Вот и совали нам паспорта.
Лайма немного перевела дух, потом спросила у Медведя и
Корнеева:
– Что делать будем?
– Придется отпустить, – подумав, сказал
Евгений. – Тюрьмы для подозреваемых у нас нету.
– А что им сказать? Мы же не милиция! Как объяснить,
почему за ними гнались?
– Скажи, приняли их за старых знакомых и решили немного
попугать. Чтобы знакомые больше обрадовались, – выдал Корнеев.
– Оригинально, – вздохнула Лайма. – Ладно,
попробую. Хорошо, хоть они в нас «Заводных матрешек» не опознали.
Когда инцидент был исчерпан и венесуэльцы благополучно
удалились, Медведь сказал:
– Все равно я им не верю. Что-то здесь не так.
– Надо будет за ними в гостинице понаблюдать. Выяснить,
в каких номерах живут, с кем общаются, – сказала Лайма. – Хотя и не похожи
они на террористов.
– Если бы террористы вот так, с ходу, были похожи на
террористов, мы бы их мгновенно вычислили! – отрезал Корнеев. – Не
волнуйтесь, послежу за этим революционным трио.
– Почему революционным? – удивился Медведь.
– Ну, как же – красные банданы, Че Гевара, это стиль
революционной молодежи.
– Они вообще братья революционеры и террористы, –
уверенно заявил Медведь. – Следить за ними надо!
– В бар придется идти, – с сожалением сказал
Корнеев. Сожаление было искренним, ибо все знали, что он с большим
удовольствием провел бы время за компьютером. – Пойду, кстати, веревочку
подберу, зря, что ли, мы следы заметали.
Группа «У» в полном составе медленно двинулась в сторону
площади, на которой Медведь припарковал взятый напрокат автомобиль. Скрученную
веревку Корнеев выбросил в ближайшие кусты. Летняя ночь между тем бродила по
Чисторецку, продувая переулки шелковым ветром. В темных витринах грудами лежали
осколки месяца. Чудесный пряный воздух можно было пробовать на вкус.
– Да, погодка хороша. – Медведь глубоко
вздохнул. – На небе сколько звезд…
Тут он неожиданно замолк и несколько секунд ничего не мог из
себя выдавить. Затем страшным шепотом произнес:
– Смотрите!
– Да, небо просто изумительное, – пробормотала
Лайма.
