– Отравление они исключают полностью?
– Ничего определенного сказать не могут. Но ярко
выраженных признаков нет. Но умер он не от отравления, а от падения с высоты.
Странная история. Есть одна маленькая, как сказал Серега – малюсенькая зацепка.
Когда исследовали тело Полянского, под ногтем среднего пальца правой руки
торчала очень-очень тонкая и чуть скрученная металлическая полоска желтого
цвета, точнее – маленький кусок полоски, так как с одного конца она была явно
обломана. Очень похоже, что академик хватался за что-то рукой и вогнал ее в
палец довольно глубоко. Однако ничего похожего на такой металл ни в здании
института, ни в переходе найдено не было.
– Может быть, это деталька от какого-нибудь прибора?
Знаешь, как бывает – раз, и уже заноза под кожей. И зацепил он ее, когда еще
живой был.
– Не думаю, живому с такой металлической занозой было
бы очень больно. Насчет прибора и прочего – не знаю. Они все там перевернули
вверх дном – ничего похожего. Так Малявин говорит.
– А строительный мусор? Там же всякое попадается –
железки, проволока…
– Все исследовали, контейнер перетряхнули – непонятно,
где он отколупнул эту железячку.
– Скорее всего, это ничего не значит, – вздохнула
Лайма.
– Ага, Серега тоже так думает. Кстати, вот и указатель.
Все, приехали, это Кречетовка.
* * *
Деревня, где расположился филиал агрохолдинга Ивана Шаткова,
казалась вымершей. Может быть потому, что деревенские жители вообще спать
ложатся очень рано, а скорее из-за того, что этих самых жителей здесь было
чрезвычайно мало. Лайма насчитала десятка полтора домиков, где светились
окошки, и рядом с которыми виднелся разнообразный транспорт – от велосипеда до
трактора. Остальные строения в большинстве своем выглядели абсолютно нежилыми.
Несколько тускловатых фонарей скудно освещали немногочисленные улочки. Глядя на
эту картину, невозможно было понять, то ли Кречетовку нужно считать вымирающей
деревней, то ли наоборот – возрождающейся.
– Да, унылая картина, – констатировал
Медведь. – И что мы будем здесь искать?
– Думаю, нам вон туда. – Лайма показала рукой на
цепочку ярких огоньков, видневшихся где-то за деревней. – Давай вперед,
только тихо. Здесь наверняка охрана есть.
Машина почти бесшумно пробралась краем деревни и, обогнув
рощицу, подъехала к большой ровной площадке, огороженной низким металлическим
заборчиком, общий вид которого портили массивные ворота. Впереди виднелось
довольно внушительное кирпичное здание с высокой трубой, за ним рядком
расположились несколько больших длинных помещений явно складского типа. Тут же
были еще какие-то хозяйственные постройки и небольшой аккуратный двухэтажный
домик, похожий на офис, где традиционно обитают управленческие структуры и
бухгалтерия. В данный момент в домике светились все окна. Кроме того, по
периметру территория была освещена мощными фонарями.
– Вот она, сельскохозяйственная империя Шаткова, –
сказала Лайма. – Давай ближе не будем подъезжать. Оставим машину вон там,
за деревьями, а то охрана прибежит выяснять, кто мы да что тут делаем.
Однако никакой охраны они так и не увидели.
– Хорошо бы включить фонарик, тут ведь ноги можно
переломать, – ворчал Медведь, спотыкаясь о какие-то корни.
Покинув машину, они осторожно продвигались вперед.
– Давай пока не будем светиться. Что-то я не понимаю –
здесь все исключительно на доверии?
– Может быть, камеры слежения? – предположил
Медведь. – А охрана в караульном помещении, выходит только по сигналу об
опасности.
– Ты что, видел хоть одну камеру? – скептически
заметила Лайма.
– Вроде бы нет, – покачал головой Иван. –
Действительно странно. И заборчик такой – можно, не напрягаясь, одним прыжком
перемахнуть.
– Смотри, вон там, в тени, около амбаров, машина стоит.
Черная, – сказала Лайма, понизив голос.
– Не обязательно черная. Может, темно-синяя, –
тоже перешел на шепот Медведь. – Давай подкрадемся и посмотрим, кто здесь
по ночам заседает. Полянский же сюда зачем-то приезжал. И вряд ли за тем, чтобы
разжиться у бывшего коллеги свежими помидорами.
– Да, лучше подобраться поближе – вдруг что-то
интересное увидим.
– А если сигнализация сработает? – забеспокоился
Иван. – Или еще какая-нибудь хитрость здесь имеется? Начнут выяснять,
зачем мы здесь. Скандал!
– Тогда предлагаю следующее, – решительно сказала
Лайма. – Если нас задержат, то мы представляемся «Заводными матрешками»,
удостоверения у нас есть. Говорим, что мы здесь с целью изучения народного
творчества – собираем частушки, припевки, изучаем танцы. Мы же, в конце концов,
фольклорный коллектив, так что версия вполне жизнеспособная.
– А на эту территорию зачем забрались?
– Как же, приехали в деревню поздно, заблудились,
проголодались. Увидели свет, решили, что здесь ресторан или столовка. Короче,
заведение, где кормят.
– В деревне ресторан? – засомневался было
Медведь. – Хотя сейчас все возможно. Понял – будем матрешками. Значит, прыгаем
через ограду?
– Сначала подойдем к воротам. Может, там калитка
какая-нибудь предусмотрена.
Действительно, рядом с воротами была сделана небольшая
калитка. Когда Лайма толкнула ее, калитка бесшумно распахнулась, словно
приглашая дорогих гостей входить и не стесняться.
– Странно все это, – снова вздохнул Медведь,
протискиваясь вслед за Лаймой в небольшой проем. – Тут у них что, красть
нечего? Отчего такая беспечность?
– Не знаю, – пожала плечами Лайма. – Может
быть, здесь так принято? Знаешь, говорят, в сибирских деревнях дома не
запирают, даже замков у них нет. Просто не воруют там, и все.
– У нас везде воруют, – уверенно заявил
Медведь. – Тем более это производство! У них здесь материальные ценности,
бухгалтерские документы, деньги. Пусть даже деревенские не воруют – из города
любители поживиться вполне могут приехать. В России-матушке что-либо
производить и не охранять? Да это ж невозможно!
Между тем они подошли почти вплотную к домику с освещенными
окнами.
– Иван, сходи посмотри, что за машина, – тихо
сказала Лайма. – И номер зафиксируй, на всякий случай. Смотри, будь
осторожен, вдруг там водитель.
Медведь отсутствовал довольно долго, а когда вернулся, был
очень взволнован.
– Слушай, командир, там такое дело. Прямо около этой
машины перед левым передним колесом лежит связанный человек. Рот залеплен
пластырем, и он, похоже, без сознания. Я его развязал, но привести в чувство
так и не смог. Наверное, по голове стукнули, там кровь у него.
– Живой?
– Живой, дышит.
– А что машина?
