«Что же делать? – размышляла Лайма. – Бросаться
выяснять, кто из музыкантов брал машины напрокат? Это займет кучу времени и
практически ничего не даст, мы же не милиция. Где искать Мельченко? Как
выяснить, где они свой дурацкий пикник решили провести? И где, в конце концов,
Корнеев?»
Лайма уже готова была впасть в отчаяние. Выполнение задания
представлялось ей бегом в мешках – они с Медведем и Корнеевым прилагали массу
усилий, суетились, но практически никуда не двигались. Ощущали опасность, но от
кого конкретно она исходит, так и не выяснили. В их распоряжении было много
мелких фактов, которые они не смогли объединить в цельную картину. По-прежнему
оставалось неизвестным, какая тайна объединила Полянского, Мельченко и Шаткова,
кто за этой тайной охотится и представляет ли она угрозу государственным
интересам.
Бегая по фойе взад и вперед, Лайма кусала губы. Да уж,
правильно говорят, что сильные женщины проявляют слабость только в одном случае
– самом неподходящем. Именно в этот момент позвонил Корнеев.
– С Мельченко все в порядке, – отрапортовал
он. – Я плотно сел ему на хвост. Кстати, разъезжаю на частнике, ты должна
будешь выдать мне деньги на накладные расходы.
– Нашел время жмотничать, – возмутилась
Лайма. – Где вы находитесь?
– Сначала мы отправились на пикник в близлежащий лес.
Мельченко ехал в легковушке с конголезцами. Это которые в цветных беретах.
Желтый всю дорогу по пояс в окно высовывался и песни орал, ему все машины
встречные сигналили. На пикнике наш подопечный познакомился с прекрасной
румынкой, съел две печеные картофелины и выпил стакан кока-колы. В
подозрительные контакты не вступал, в пьянстве замечен не был. Довольно быстро
приехало такси, и Мельченко отправился в центр Чисторецка, в поликлинику – как
я выяснил, у него плановая диспансеризация. Поликлиника ведомственная,
охраняется по высшему разряду, внутрь без спецпропуска не пробраться – я
пробовал. Узнал в регистратуре, что Мельченко пробудет там часа четыре, –
прикинулся его личным шофером, пококетничал с регистраторшей… Но внутрь меня
все равно не пустили.
– А почему ты к телефону не подоходил?
– Связи не было. А ты волновалась?
– Если тебя это утешит, то да. С одной стороны, это
хорошо, что с тобой ничего не случилось, – констатировала Лайма, – а
с другой стороны, очень плохо.
– Почему это? – возмутился Корнеев.
– Потому что мы топчемся на месте! Потому что когда
ничего не происходит, меньше шансов выяснить что-то новое.
– Ну, знаешь… Эй, что за… Ай!
Раздались короткие гудки. Целых пять минут телефонная линия
была занята, а когда Лайма все же снова соединилась с Корнеевым, вместо его
голоса услышала какие-то клокочущие неприятные звуки, лишь отдаленно
напоминающие человеческую речь.
– Але, в чем дело? – крикнула она, подумав,
сначала, что это проблемы связи.
– Мы захватири вашего суругу! – неожиданно сказали
ей прямо в ухо.
– Кого захватили?
– Сру-гу. Ваш работник, – со страшным напряжением
выдал неизвестный собеседник после небольшой паузы. – Он забиратте нашу
реликувию. Пуредлагам обмену. Выполняитэ наши условия кудасай, или мы говолим
ему делать сэппуку дэс!
– Кто это?! Почему надо делать сеппуку? – не
поняла Лайма.
– Он сама русакажет наши уловия!
И тут же Лайма снова услышала голос Корнеева, только сдавленный:
– Лайма, это я.
– Что с тобой? – встревожилась она. – И кто
это сейчас со мной разговаривал?
– Я во вражеском плену. А говорили с тобой наши
самурайские друзья.
– Вот черт. Что им нужно? Я ничего не поняла – что за
сеппуку такое?
– Это почти что харакири. Добровольно-принудительное
вспарывание живота. Вот как раз мне это и грозит, если не вернем им дудку.
– Какую еще дудку? – Лайма лихорадочно соображала.
– Да ту самую дудку, – неожиданно закричал
Корнеев, у которого, судя по всему, сдали нервы. – Помнишь, я бубен с
выставки унес? Вместе с бубном я еще и дудочку с витрины прихватил. Для Ивана.
Думал, если с пилой не выйдет, он на дудочке сыграет. Оказывается, эти лилипуты
сюда специально за ней прибыли. Они меня как ягненка заловили прямо на улице,
Лайма! Стыдно-то как… Я думал, это террористы, которых мы ищем. А они
действительно якудза, ищут похищенную много лет назад реликвию. Бабка-охранница
меня им описала, они и выследили.
– Так отдай им их дудку немедленно, еще не хватало,
чтобы тебе живот вспороли из-за какой-то хрени! Нет, надо подстраховаться. Я
сейчас схожу в номер, возьму дудку, а потом обменяю на тебя.
– В нашем номере они уже обыск делали – дудки там нет.
Ее Иван взял на работу, хотел немного поупражняться, вспомнить армейскую
юность. Ночью им там в институте скучно.
– А им ты что сказал?
– Я им много чего сказал. Но все не по делу. Уговорил
позвонить тебе. Так что давай, командир, выручай, а то – сеппука!
От досады Лайма топнула ногой. Фестиваль завершается.
Возможно, именно сегодня произойдет что-то серьезное, а Корнеев по глупости
попал в переделку. Однако делать было нечего, приходилось выручать его из беды.
Обмен благополучно состоялся на уже знакомом пустыре за
рекой. Японцы, получив свою раритетную дудочку, тут же упаковали ее в бархатный
футляр и, сверкая фальшивыми улыбками, убрались восвояси.
– Быстро ты обернулась, – радовался Корнеев,
садясь в машину. – И как эта бабка меня запомнила?
– Чего тут запоминать – высокий, молодой, с усиками.
Она хоть и старая, но женщина, всегда красивого мужчину запомнит.
– О! Первый комплимент, который ты мне сделала за все
годы нашего знакомства. Но японцы проявили завидную оперативность – отыскать в
городе неизвестного по таким приметам.
– Ничего сложного – они искали музыкального мастера,
справедливо полагая, что он рано или поздно появится в Летнем театре. К тому же
они нас хорошо запомнили.
– Особенно тебя, – ехидно вставил Корнеев.
– Беспалый тогда был здорово раздражен. Увидели тебя
снова, кое-что сопоставили – восточная проницательность, как ни крути. Ладно, с
этим понятно. А что за история с дудкой, ты что-нибудь понял?
– Конечно. Они ведь только по-русски плохо говорят,
по-английски гораздо лучше. Знаешь, что они мне рассказали? После Второй
мировой войны, когда армия США оккупировала Японию, один американский офицер,
будучи в увольнительной, вместе с боевыми товарищами разгромил бар,
принадлежавший местному клану якудзы. Перед уходом бравые янки набрали себе
«сувениров на память». Сам офицер прихватил диковинного вида дудочку, которую
отнял у хозяина заведения.
Он увез трофей на родную ферму в Колорадо, не зная, что
похитил фамильную реликвию японских мафиози. Дудочка некогда принадлежала
легендарному буддийскому наставнику Аясэгаве Иккаку, и под ее звуки
медитировало не одно поколение якудзы.
