Я попытался осмыслить положение. Нам срочно необходимо убежище. Скорее всего, женщина и кошка непрерывно пытаются отыскать принца. Возможно, они приближаются к нам. Близился вечер. Дьютифул сказал, что Полукровки убьют Ночного Волка и Шута на закате, если я его не верну. Я должен спрятать принца в безопасном месте, пока женщина нас не нашла, а потом отыскать друзей. До заката солнца. Я сосредоточился. Ближайший постоялый двор назывался «Принц Полукровка». Едва ли Дьютифула ждет там хороший прием. Однако до Баккипа далеко, к тому же сначала нужно перебраться через реку. Ничего не получалось. Я не мог оставить его одного, а еще одно путешествие через Скилл-колонну окончательно лишит его разума. Я вновь оглядел пустынный ландшафт. И с неохотой признал, что выбор у меня невелик. Нужно отправляться в путь. Возможно, по дороге мне в голову придет хорошая мысль.
Прежде чем спуститься с вершины кургана, я еще раз огляделся. И заметил даже не силуэт, а движение. Я тут же присел на корточки, стараясь сообразить, что же видел. Через несколько мгновений из-за деревьев появилась лошадь. Черная, крупная. Моя Вороная. Она смотрела в мою сторону. Я медленно поднялся на ноги. Она находилась слишком далеко, чтобы я мог ее догнать. Должно быть, она сбежала, когда Полукровки захватили в плен Ночного Волка и Шута. Интересно, что стало с Малтой? Вороная смотрела на меня, застыв на месте. Я повернулся к ней спиной и спустился к принцу.
Он даже не взглянул на меня, но начал реагировать на внешний мир – обхватил себя руками и дрожал. Мои дурные предчувствия мешались с надеждой. Быть может, в своем нынешнем состоянии он не сумеет воспользоваться Уитом и сообщить Полукровкам, что мы здесь. Я положил руку ему на плечо и мягко сказал:
– Давай немного пройдемся. Это поможет нам согреться.
Дьютифул ничего не ответил, равнодушно глядя на меня, пока я помогал ему встать. Он продолжал дрожать.
– Пойдем, – предложил я, но он не пошевелился, пока я не положил руку ему на плечи и не повлек за собой. – Шагай со мной. – Он повиновался, но его походка была неуверенной и неловкой.
Мы медленно побрели вокруг кургана. Вскоре я услышал мерный топот копыт. Оглянувшись, я увидел Вороную, скакавшую вслед за нами. Но стоило мне остановиться, как она застыла на месте. Я отпустил принца, и он тут же сполз на землю, а лошадь заволновалась. Мне пришлось поставить принца на ноги, и мы побрели дальше. Вновь послышался стук копыт.
Я не обращал внимания на Вороную, пока она нас не догнала. Тогда я вместе с Дьютифулом присел на землю. Я не подавал вида, что заметил Вороную, пока не почувствовал, как она дышит мне в затылок. Ее любопытство победило природную осторожность. Однако я не стал оборачиваться, а осторожно протянул руку, чтобы взять свисающие поводья.
Мне показалось, Вороная обрадовалась, что я ее поймал. Я не торопясь поднялся на ноги и погладил ее шею. Тело Вороной было покрыто засохшей пеной, сбруя намокла. Она пыталась щипать траву сквозь удила. На седле остались следы грязи. Я провел ее по кругу, и мои опасения подтвердились – она повредила ногу. Очевидно, ее преследовали, но природная быстрота помогла ей спастись. Удивительно, что Вороная осталась здесь, не говоря уже о том, что решилась ко мне подойти. Однако теперь она не сможет унести нас от погони. В лучшем случае сможет медленно брести.
Некоторое время я пытался уговорить принца сесть на лошадь. Наконец, потеряв терпение, велел ему встать и забраться на проклятую лошадь – что он тут же и сделал. Дьютифул не вступал в разговор, он лишь выполнял простые указания. Я начал понимать, к каким серьезным последствиям привел мой приказ. Я сказал: «Перестань сопротивляться», – и его разум воспринял мои слова как «выполняй мою волю».
Нам пришлось затратить немало усилий, прежде чем он оказался в седле. Больше всего я боялся, что принц тут же свалится на землю. Я не стал забираться на спину Вороной, понимая, что ее нога вряд ли выдержит двойную нагрузку. Лошадь неуверенно шагала вперед, принц раскачивался в седле, но держался. Выглядел он ужасно. Он превратился в больного ребенка – темные круги под широко распахнутыми глазами, рот слегка приоткрыт. Казалось, еще немного – и он умрет. Меня охватил ужас. Конец династии Видящих и неизбежный раскол Шести Герцогств. Страшная, мучительная смерть Неттл. Я не мог этого допустить. Мы вошли в лес, напугав ворону, которая с громким карканьем взлетела в воздух, словно предвещая ужасные бедствия.
Я обнаружил, что разговариваю с принцем и лошадью. Так много лет назад меня утешал Баррич.
– Пойдем потихоньку, все будет хорошо, вот так… так, худшее уже позади, шагай, шагай потихоньку.
Потом я начал напевать, как часто делал Баррич, когда лечил больных лошадей. Пожалуй, знакомая песня успокоила меня больше, чем принца и Вороную. Спустя некоторое время я понял, что говорю не столько со своими спутниками, сколько с самим собой.
– Ну, похоже, Чейд не ошибся. Ты будешь пользоваться Скиллом в любом случае. Боюсь, что и Уитом тоже. Он в твоей крови, мальчик, не думаю, что его удастся из тебя выбить. Мне кажется, этого не следует делать. На самом деле Уит не так уж отличается от Скилла. Просто нужно уметь сдерживать себя и свою магию. Вот в чем заключается искусство быть человеком.
– Если мы выберемся отсюда живыми, я тебя научу, – бормотал я. – Да и мне не повредит парочка уроков. Пришло время прочитать древние свитки. Конечно, они меня пугают. В последние два года Скилл вернулся ко мне как тяжелая болезнь. Я не знаю, куда он меня заведет, и страшусь неизвестного. Наверное, во мне говорит волк. Во имя дыхания Эды, пусть он будет жив, пусть с ним и с Шутом все будет в порядке. Я не хочу, чтобы они страдали и умерли только из-за того, что знакомы со мной. Если с ними что-нибудь случится… как странно, ты не понимаешь, какую важную роль кто-то играет в твоей жизни, пока ему не начинает грозить опасность, верно? И ты думаешь, что не сможешь жить дальше, если с ними что-нибудь случится, но самое ужасное, что тебе придется – с ними или без них. Вот только кем ты станешь? Что, если Ночной Волк погибнет? Вспомни Маленького Хорька. Он продолжал жить ради одного – чтобы убивать…
– А как насчет моей кошки?
Голос мальчика прозвучал совсем тихо, но я ощутил огромное облегчение. Если принц может говорить, значит, еще не все потеряно. Одновременно я постарался вспомнить свои рассуждения вслух – остается надеяться, что Дьютифул слушал не слишком внимательно.
– Как ты себя чувствуешь, мой принц?
– Я потерял связь с кошкой.
Наступило долгое молчание.
– А я не чувствую своего волка, – наконец ответил я. – Иногда он предпочитает побыть в одиночестве.
Дьютифул долго молчал, и я решил, что он не будет продолжать разговор.
– Мне кажется, она меня наказывает, – неожиданно заявил он.
– За что? – Я старался говорить небрежно, словно мы обсуждали погоду.
– За то, что я не убил тебя. Даже не пытался убить. Она не понимает почему. А я не в силах объяснить, и она на меня рассердилась. – Он говорил искренне, удивительно просто, словно забыл о манерах и условностях общества.
