– Что это? – слегка дрожащим голосом спросил я.
– Опыт. То, что ты рассказал об амулетах Джинны, меня заинтересовало, поэтому, вернувшись в Баккип, я решил купить себе несколько штук – захотелось понять, как они устроены. Мне стало любопытно, связана ли магия с колдуньей, или все дело в том, как они сделаны. И еще я решил выяснить, нельзя ли усилить их действие. – Он говорил совершенно спокойно.
– Как ты можешь находиться рядом с ними? – удивленно спросил я.
Даже сейчас, когда мы вышли в соседнюю комнату, волосы у меня на голове стояли дыбом.
– Они настроены на людей. Ты забыл, что я Белый.
Его заявление лишило меня дара речи, и я стоял онемев, словно безмолвные маленькие лица на бусинках. Я взглянул на Шута, и на мгновение мне показалось, что я вижу его впервые. Я вдруг понял, что никогда не встречал людей, похожих на него. Были и другие различия – необычные кисти рук, воздушные волосы… но, когда наши глаза встретились, оказалось, что я вновь смотрю на своего старого друга. Казалось, я ударился о землю после долгого падения. До меня наконец дошло, что я сделал.
– Мне очень жаль, я не хотел… Я знаю, что тебе необходимо уединение… – Я покраснел и отвернулся.
Некоторое время он молчал.
– Когда я пришел в твой дом, – напомнил мне Шут, – ты ничего от меня не скрывал. – И я почувствовал, что для него важнее справедливость, чем чувства.
– Я больше никогда не войду в эту комнату, – горячо пообещал я.
Он скупо улыбнулся.
– Сомневаюсь, что у тебя возникнет такое желание.
Мне вдруг захотелось сменить тему, но в голову пришла только одна мысль.
– Я видел сегодня Джинну. Она сделала для меня амулет. – И я распахнул куртку.
Он посмотрел сначала на амулет, а потом перевел взгляд на мое лицо. Казалось, он поражен. Затем его губы растянулись в глупой улыбке.
– Предполагается, что люди должны лучше ко мне относиться, – объяснил я. – Наверное, ей кажется, что у меня слишком мрачное лицо, хотя вслух она ничего не сказала.
Шут рассмеялся.
– Спрячь его, – попросил он, с трудом переводя дух и отворачиваясь от меня. Потом он торопливо подошел к окну и выглянул наружу. – Амулеты не настроены на мое племя, но из этого не следует, что они на меня не действуют. Ты часто напоминаешь мне, что в некоторых отношениях я очень похож на людей.
Я снял подарок Джинны и протянул его Шуту.
– Если тебе интересно, можешь его изучить. Я не уверен, что хочу носить амулет. Пусть уж лучше люди говорят обо мне, что думают.
– Почему-то я в этом не уверен, – пробормотал он, но все-таки взял амулет из моих рук, еще раз посмотрел на него, а потом перевел взгляд на меня. – Он на тебя настроен? – предположил Шут.
Я кивнул.
– Интересно. Я бы хотел оставить твой амулет у себя на пару дней. Обещаю не расчленять его. Однако потом тебе следует надеть его снова и не снимать. Никогда.
– Я подумаю, – обещал я, но мне совсем не хотелось вновь надевать амулет.
– Чейд хотел встретиться с тобой как можно скорее, – неожиданно заявил Шут, словно только что вспомнил.
На этом все закончилось, и я ощутил, что прощен за свое вторжение.
Теперь, следуя за Чейдом по узкому проходу, я спросил:
– Как все это строили? Как удалось сохранить в тайне существование лабиринта, идущего через весь замок?
Чейд шел впереди со свечой в руке и негромко ответил через плечо:
– Часть лабиринта построена одновременно с замком. Наши предки никому не доверяли. Они хотели иметь запасные выходы. Отверстия для подглядывания существовали с самого начала. Некоторые лестницы прежде вели на половину слуг, но после пожара их сделали потайными. И еще несколько проходов появилось уже при твоей жизни. Помнишь, как король Шрюд приказал переделать камин в караулке для стражников? Ты тогда был совсем ребенком.
– Смутно. Тогда я не обратил на работы внимания.
– Никто не придал этому значения. А ты заметил, что появились две новые стены?
– Стенной шкаф? Я думал, что его пристроили, чтобы увеличить кладовую и не пустить туда крыс. Комната стала меньше и теплее.
– За стенным шкафом появился ход с несколькими глазками для наблюдения. Шрюд хотел знать, что стражники о нем думают, чего они боятся, кому верят.
– Но строители знали о тайных ходах.
– Работу разделили на несколько частей, всякий раз использовали разных мастеров, а глазки проделывал я сам. И если кому-то показалось странным, что стены и потолки получились слишком толстыми, они предпочитали помалкивать. Вот так и вышло, что никто даже не подозревает о существовании лабиринта.
Он приподнял кусочек кожи, закрывавший глазок, заглянул внутрь и прошептал:
– Пойдем.
Дверь беззвучно распахнулась, и мы вошли во внутренние покои королевы. Чейд заглянул в другой глазок и тихонько постучал в следующую дверь.
– Войдите, – раздался негромкий голос Кетриккен.
Я последовал за Чейдом в небольшую гостиную, соседнюю со спальней королевы. Дверь туда оказалась закрыта на задвижку. Убранство комнаты было выдержано в строгом стиле Горного Королевства. Толстые ароматизированные свечи освещали лишенную окон гостиную. Стол и стулья из светлого дерева оказались самыми простыми, без украшений. На полу и стенах висели гобелены с изображением горных водопадов. Я узнал работу Кетриккен. Впрочем, детали убранства гостиной меня не занимали – посреди комнаты стояла моя королева.
Кетриккен нас ждала. На ней было простое платье в синих тонах Баккипа с длинной бело-золотой юбкой. Золотые волосы зачесаны назад и удерживались простым серебряным обручем. Руки королевы оставались свободными. Другая женщина принесла бы рукоделие или приготовила угощение, но только не наша королева. Она ждала нас. Однако я не ощутил нетерпения или тревоги. Вероятно, она медитировала, поскольку Кетриккен окружала аура тишины и неподвижности. Наши глаза встретились, и едва заметные морщины в уголках ее рта и возле глаз разгладились – казалось, исчезли годы, которые мы не виделись. И вновь меня поразило мужество, не оставившее Кетриккен, и ее самодисциплина, подобная доспехам.
– О Фитц! – воскликнула она, и в ее голосе я услышал радость и облегчение.
Я низко поклонился и опустился на одно колено.
– Моя королева!
Она шагнула вперед и коснулась моей головы, и ее прикосновение показалось мне благословением.
– Пожалуйста, встань, – попросила она. – Мы слишком многое перенесли вместе, и я не хочу, чтобы ты стоял передо мной на коленях. А еще я не забыла, что раньше ты называл меня Кетриккен.
– Много лет назад, миледи, – напомнил я, вставая.
