Отвратительные фланговые коммуникации, помимо всего прочего, значительно увеличивали сложности со своевременной концентрацией достаточного количества войск для того, чтобы отразить неожиданный удар противника. Поэтому первоочередной задачей русской разведки стало получение заблаговременно точной информации о любых сосредоточениях сил противника. Разместившейся в Пскове службой разведки фронта руководил полковник Рябиков, уже давно специализировавшийся на такого рода деятельности.
Понедельник, 21 февраля 1916 г. Псков
Я спросил у Рябикова, за какое время до момента перехода противника в наступление он сможет получить соответствующую информацию о его намерениях. Самым главным, считал полковник, было своевременно получить данные о подходе крупных вражеских резервов. Допустим, речь пойдет о трех корпусах, без которых немцы вряд ли пошли бы на риск начать решительное наступление. Для этих целей, как он полагает, данные, полученные от военнопленных, дают мало пользы, так как солдаты редко знают о том, что происходит в тылу. В то же время агентов нельзя постоянно заставлять возвращаться. У Рябикова свои агенты в каждом городе Курляндии, и всем им дали указания в назначенное время передавать накопленную информацию через связников. В случае если информация имеет особо важное значение, например, если речь пойдет о прибытии на позиции трех новых армейских корпусов, агентам приказано идти на риск и доставлять информацию лично. И все же им не всегда удается прорваться.
Информацию о запланированном наступлении на Бзуре в январе 1915 г. доставил русский агент, которого немцы арестовали и три месяца продержали в Лодзи. Его освободили только при условии, что он станет работать на Германию. Этот человек добрался с жизненно важной информацией до штаба русских за день до начала наступления.
Воздушная разведка тоже приносит пользу, но, как пояснил Рябиков, пилоты могут лишь прилагать максимум усилий, но это не гарантирует того, что они смогут вовремя предупредить свои войска.
Жалованье агента составляет от 100 рублей (10 фунтов стерлингов) до 300 рублей (30 фунтов стерлингов) в месяц плюс деньги на возмещение дорожных расходов. Подчиненные Рябикова по большей части являются эстонцами, но среди них есть и три еврея, которым, впрочем, он мало верит. Немцы в основном вербуют в агенты евреев и лишь в редких случаях эстонцев.
С каждым днем становится все сложнее отправлять людей за линию фронта в немецкий тыл и обеспечивать их возвращение. Поэтому агентам советуют предлагать услуги и немецкой разведке, чтобы обеспечить себе свободу передвижения.
Немцы отселили всех местных жителей в тыл на расстояние не менее пяти верст от линии фронта.
В то же время через несколько дней в Двинске капитан Гулленбегель, чрезвычайно полный и энергичный финн, возглавляющий разведку в штабе 5-й армии, выразил уверенность в том, что он будет знать о подготовке любого немецкого наступления за несколько дней до его начала. По его словам, у него была информация о подготовке рейда немецкой кавалерии в Свенцяны в сентябре 1915 г. еще тогда, когда до его начала оставался целый месяц. Наилучшим источником информации капитан считает военнопленных, которых делит на три класса: дезертиры-эльзасцы, которых Гулленбегель характеризует как в общей массе ненаблюдательных людей, дезертиров-поляков, которые, как правило, «тупы», а также пленных из числа пруссаков, которые «при правильном обращении» сами «с готовностью стремятся рассказать все, о чем знают».
Во время этой поездки на Северный фронт мне довелось несколько раз подолгу беседовать с генералом Радко-Дмитриевым. Его точка зрения всегда была мне интересна, так как он имел огромный опыт работы на должности начальника Генерального штаба Болгарии во время Балканской войны, а также – болгарского посла в Петербурге перед самым началом мировой войны. У генерала забрали II Сибирский, но передали взамен его VII Сибирский корпус, так как последний занимал позиции на Рижском плацдарме и являлся ключом ко всей системе обороны.
Четверг, 24 февраля 1916 г. Рига
Радко говорил со мной два часа. Он шумно рассуждает о необходимости перехода в наступление, но сознает, что мы имеем превосходство над немцами в артиллерии только до того момента, пока занимаем свои нынешние позиции, так как наши орудия невозможно транспортировать. Он понимает и то, насколько сложным является для нас вопрос коммуникаций, и считает, что, если бы мы пошли вперед, нам пришлось бы делать это в пять этапов, давая время для ремонта железнодорожных путей. По мнению генерала, он сумел бы начать наступление, если бы ему передали еще три корпуса.
Генерал едко говорил об отсутствии взаимодействия между союзниками, что стало особенно явным в апреле прошлого года, когда во всем мире знали о переброске немецких войск с Западного театра и об их сосредоточении на реке Дунаец. И все же западные союзники тогда продолжали вести себя пассивно. Радко-Дмитриев заявил, что сейчас, если противник пойдет вперед на Западе, все русские войска на фронте необходимо сразу же двинуть вперед, чтобы любой ценой связать вражеские резервы. Генерал блистал красноречием, рассказывая о беззакониях, что творит Фердинанд Кобургский, которого он хорошо знал со времен службы начальником болгарского Генерального штаба, когда создавался Балканский союз. Фердинанд искусно притворялся, будто бы планировал сделать так, чтобы протектором союза стала Россия, однако все это время тайно обо всем информировал Вену. Он все время водил за нос французов и англичан, распространяясь о своей «французской крови» и об «английском кузене». Бывая в России, он был более православным, чем сам русский патриарх. Радко воскликнул: «Все это время я знал его как собственные пять пальцев. Это просто австрийский поручик, которого отправили в Софию, чтобы он делал там то, что ему говорят, и он выполнял свои обязанности до последнего пункта».
Генерал с горечью говорил о том, как его страну втравили в войну на стороне Германии вопреки воле большинства народа. Он убежден, что болгарские войска никогда не станут воевать против России и, следовательно, болгарские правители никогда не осмелятся направить своих солдат на Русский фронт.
Радко считает, что обеспечение достаточного снабжения фронта снарядами гораздо важнее, чем запасы патронов. Перед началом войны с Турцией Болгария имела всего по 800 патронов на винтовку и по 1200 снарядов на артиллерийское орудие. Он лично принимал участие в совещании в Софии, на котором, несмотря на то что он был против, приняли решение о закупке дополнительного количества патронов. Эти вновь закупленные патроны так и не пригодились, и за все время войны болгарская армия израсходовала всего по 300 патронов на каждую винтовку и по 900 снарядов на одно орудие. В войне 1904–1905 гг. русские войска израсходовали всего по 486 патронов на винтовку.
Радко решительно выступает против того, чтобы войска отвлекались на второстепенных участках. Он считает взятие Эрзерума «прекрасной новостью», но в целом жалеет об этом, так как в результате она может привести к тому, что русское командование увеличит группировку на Кавказе, ослабив тем самым войска на единственном решающем участке фронта. Генерал полагает, что война закончится в ноябре, но, по-моему, он чересчур оптимист!
