Пятница, 25 февраля 1916 г. Рига
Мы проехали через Шлок к первой линии окопов. Здесь было оборудовано как минимум четыре таких линии, каждая из которых имела проволочные заграждения. Окопы стремились делать как можно более глубокими, насколько позволяла местность: глубоко зарыться в землю солдатам мешала вода. Местность повсюду густо лесистая и болотистая. Через две-три недели, когда начнет таять снег, она станет непроходимой.
Мне удалось кое-что заметить в 440-м полку 110-й дивизии. Солдаты, как обычно, показались мне великолепными, но офицеры были просто юношами, за исключением примерно пяти-шести «старичков», призванных из запаса, у которых уже недоставало энергии для обучения своей работе более молодого поколения. Я поговорил с командиром роты, который признался мне, что самому ему больше 50 лет и что он вышел в запас 25 лет назад, отслужив три года. Это был грамотный человек, но он признался мне, что ненавидит солдатчину. Офицер, командовавший пулеметным взводом, имел в подразделении восемь пулеметов, но лишь четыре из них были исправны. По профессии он являлся инженером шахты, около 20 лет, никогда прежде не служившим в качестве офицера. Позже я понял, что единственными кадровыми офицерами в этой дивизии были начальник штаба и его помощник. Все офицеры искренне проявляли старание, их очень трогало то, что к ним проявляют интерес, но все как один казались настолько несчастными и так не соответствовали своему окружению! Я не могу себе представить, что эта дивизия сможет принести много пользы в наступлении.
Все последующие 18 месяцев дивизия провела в окопах на том же участке фронта в районе Риги. Она не участвовала в боях, но и не была сменена на позициях. Неудивительно, что, когда в армии началось разложение, ее личный состав вел себя еще более позорно, чем солдаты других частей и соединений.
Суббота, 26 февраля 1916 г. Рига
Командир 12-й дивизии генерал Колянковский пожаловался мне, что трудно сформировать дивизию на пустом месте. Ему не дали ни офицеров, ни унтер-офицеров. Он сумел получить телефонные аппараты и часть транспорта, но совсем не имеет орудий и не представляет, когда получит их. Ему удалось «добыть» по два кадровых офицера на полк, но, как он признался, для этого пришлось устроить на них настоящую «охоту». Генерал ярый сторонник того, чтобы каждый новый полк создавался на основе уже существующего, чтобы в новой части уже имелись хоть какие-то традиции.
Жизненная необходимость поддерживать высокий моральный дух в войсках никогда особо не принималась во внимание русскими властями. Например, от прекрасной идеи направлять в каждый полк пополнение из приписанного именно к этой части запасного батальона во внутренних районах страны вскоре отказались, сославшись на сложности в связи с недостаточно развитой сетью коммуникаций, а также частыми перебросками дивизий с севера на юг и наоборот. Только гвардейские полки продолжали принимать новобранцев из 16 запасных батальонов, где солдат, как правило, готовили офицеры той части, в которой им придется служить на фронте. Пополнение в остальные полки поступало из ближайшего запасного батальона, и даже те из солдат, что получили ранение, редко возвращались в свою часть.
В марте 1916 г. была предпринята попытка улучшить состояние дел с пехотой линейных частей. Сформировали 136 запасных полков четырехбатальонного состава. При этом каждого из них обязали обеспечивать пополнение для одной-единственной пехотной дивизии на западной границе. Кроме того, в дополнение к прикрепленным запасным полкам имелись 87 запасных полков общего назначения, предназначенных пополнить личным составом любую из дивизий на фронте, которая несла настолько тяжелые потери, что «прикрепленный» запасной полк не справлялся с обеспечением для нее достаточного количества новобранцев. Такая схема оказалась хороша на бумаге, но так и не нашла отражения на практике. Решение о том, в какие именно полки направлять новобранцев, осталось в компетенции командиров корпусов и командующих армиями. Часто случалось, что сразу же по прибытии на передний край не успевших прийти в себя рекрутов бросали в бой. Неуклонное падение качества русской пехоты еще до наступления революции в немалой степени объясняется тем, что солдат использовали как просто пушечное мясо. Конечно, трудности были велики, но следовало прилагать больше усилий для того, чтобы вовремя пополнять понесшие потери полки, не давая им сокращаться в численности, превращаясь в собственную тень. Кроме того, полки следовало пополнять солдатами, которым с самого первого момента, когда они одели мундиры, разъясняли бы, что именно тот полк, где им придется проходить службу, является самым лучшим во всей армии.
Моей первой поездкой 1916 г. стал визит на Северный фронт, поскольку на тот момент существовали сильные опасения, как бы противник не перешел в наступление на Двине, не дав собрать достаточного количества винтовок для того, чтобы вооружить русские части до штатной численности. Вместо генерала Рузского, который отправился в Кисловодск «на лечение», командование принял генерал Плеве из 5-й армии.
Воскресенье, 27 февраля 1916 г. Псков
Вчера вечером я ужинал с офицерами штаба Радко в Риге, после чего попрощался с этим человеком небольшого роста, который, как никогда, был похож на Наполеона с челкой волос, падающей ему на лоб.
Генерал много говорил о румынской армии, которую оценивает очень низко из-за царящей там классовой разобщенности. Я напомнил, что Румынский корпус храбро сражался под Плевной. Но генерал ответил, что заслуги этого соединения явно преувеличены. Турки не разделяют общепринятого мнения. Когда сдавался Осман-паша, ему был выделен эскорт румынской кавалерии, на что он воскликнул: «Ради аллаха, только не это! Дайте мне лучше пару русских казаков!»
Румынских бояр пугает аннексия Трансильвании, так как она приведет к присоединению беспокойного населения, не привыкшего к румынской феодальной политической системе. Когда у власти был отец Братиано, Болгария предложила Румынии союз, и Радко помнит, что, когда он говорил о преимуществах присоединения к Румынии Трансильвании, Братиано в ответ заметил: «Но без трансильванцев!»
Радко полагает, что было бы лучше не вовлекать Румынию в войну: «Пока она остается нейтральной, мы можем не беспокоиться за свой левый фланг. Наверное, так будет лучше для всех».
В штабе в Риге мне сказали, что вчера депутат от консерваторов Пуришкевич прислал в адрес Радко поздравительную телеграмму с днем рождения, в которой написал: «Если бы в России было больше таких генералов, как Вы, наши армии давно уже промаршировали бы через Бранденбургские ворота».
У румынского военного атташе в Петрограде множество причин для жалоб на недоверие со стороны русского правительства. Его стране срочно нужны были отдельные виды материалов для армии, которые можно было получить только на территории России. Она запрашивала русских лошадей и русскую сталь, но поставки постоянно задерживались под разными предлогами. По словам атташе, 85 % горячо симпатизирует Франции и Англии, но не доверяет России, и «не без оснований». Россия потребовала от Румынии немедленного вступления в войну, но румыны не были намерены делать это до тех пор, пока не будут уверены в том, что русская армия способна защитить их на флангах. Даже Италия вступила в Антанту, после чего упрекнула Румынию за то, что та продолжает соблюдать нейтралитет, но ничто не приносит столько вреда позициям Антанты в Румынии, как стратегия итальянского командования. Планировалось, что итальянцы высадят свои войска в Боснии и Герцеговине, но те попытались перейти через Альпы третью своей армии, а остальные силы вообще ничего не предпринимали.
