Понедельник, 17 июля 1916 г. Несвиж
Отправился на автомобиле к генералу Абраму Драгомирову. Это мужчина небольшого роста, очень активный и, разумеется, вполне здравомыслящий.
Я спросил его о причинах неудачи. В ответ он заметил: «Простительно, если вы совершаете некоторое количество ошибок. Но если вы не делаете ничего, кроме ошибок, вам никогда не видеть успеха. Мы спешили начать наступление в то время, когда еще только сосредоточивали для него силы. Мы атаковали на узком участке фронта шириной всего семь верст. Мы распределили силы атакующих параллельно линии фронта, вместо того чтобы нарастить их в глубину. Слишком много войск оставили в резерве, вместо того чтобы доверить их командирам на местах. В распоряжении командира на направлении главного удара необходимо было передать 46-ю дивизию».
Все это звучало не очень убедительно. Генерал-квартирмейстер 4-й армии Стаев рассказал мне, как Драгомиров по собственной инициативе расположил IX и XXXV корпуса параллельно фронту. Сам же Драгомиров заявил, что приказ о таком построении войск поступил сверху, то есть от Стаева. Возможно, если бы 46-ю дивизию передали ему в подчинение, Драгомиров и сумел бы поддержать ее, но не очень понятно, почему он не сделал этого по собственной инициативе.
Во всех донесениях единодушно заявляется, что войска атаковали с редкой отвагой. Никто не выказал ни малейшей нерешительности или страха. IX корпус потерял 55 % личного состава, но сейчас он снова доукомплектован людьми.
Воскресенье, 1 октября 1916 г. Рига
После ужина встречался с Радко-Дмитриевым. Беседовали о неудачном июльском наступлении. Причина заключалась не в нехватке артиллерии, так как для поддержки наступавших на участке четыре версты двух армейских корпусов мы сосредоточили 300 легких и 100 тяжелых орудий. Выделенных сил тоже было достаточно: в резерве у Радко был еще один армейский корпус, и четвертый корпус имелся в распоряжении командующего фронтом в районе Риги.
16-го числа методично провели пятичасовую артиллерийскую подготовку. При этом видимые позиции противника на переднем крае были разрушены. Войска бросились туда, но сразу же натолкнулись на вторую линию хорошо укрепленных траншей, которая осталась целой, так как была хорошо замаскирована среди деревьев. Куропаткин приказал готовиться снова идти вперед на следующий день, но от этой идеи пришлось отказаться из-за нехватки снарядов к тяжелым орудиям.
Радко полагает, что наступление не удалось только из-за необходимости экономить снаряды крупного калибра. Артиллерийская подготовка по хорошо замаскированным позициям в лесистой местности может быть проведена только огнем тяжелой артиллерии по площадям. А для этого мы не имели достаточного количества снарядов, и, скорее всего, так будет до конца этой войны.
«И что дальше? – восклицал Радко. – Мы так и будем спокойно сидеть перед противником, который вдвое нас слабее?»
Он предложил Куропаткину попробовать воспользоваться эффектом внезапности, для чего скрытно сосредоточить в течение трех-четырех дней на нужном участке несколько дивизий со всего фронта, внезапно открыть примерно на полчаса ураганный огонь из всех орудий, что даст скорее моральный, чем материальный эффект, а потом, не делая паузы, обрушиться сразу на все три оборонительные позиции противника. Генерал допускает, что потеряет при этом примерно 10 тыс. солдат, но верит, что такой удар должен увенчаться успехом.
На 21 августа готовили бросок на крайнем правом участке 12-й армии с высадкой десанта в районе Роена, в 60 милях от Риги строго на северо-запад.
Десант должен был состоять из частей 115, 116 и 3-й стрелковых дивизий. По просьбе командира десанта XXI армейский корпус сначала выдвинулся строго на запад от Шлока; при этом корпусу удалось добиться некоторого успеха. Корабли и три дивизии собрали в районе Риги, однако командование местных морских сил не гарантировало безопасность транспортных судов, поэтому пришлось отказаться от этой деликатной части операции. Кроме того, поскольку Рига наводнена шпионами, немцев вовремя предупредили об операции, и они сосредоточили в западной части Рижского залива свои резервы и артиллерию.
Помимо перечисленного выше, русские не предпринимали серьезных попыток наступления на Северном и Западном фронтах с целью не допустить переброски неприятельских войск с Юго-Западного фронта, несмотря на то что на этих двух участках они были гораздо сильнее, чем противник, по крайней мере в пехоте. В частности, на Северном фронте в середине октября русские по количеству батальонов превосходили немцев в два с половиной раза. Все пришли к мысли, что любые попытки наступления в условиях нехватки снарядов к тяжелой артиллерии и аэропланов превратятся в бесполезную бойню.
С другой стороны, русские не понимают, как союзники, у которых есть и снаряды, и аэропланы, постоянно позволяли противнику перебрасывать свои дивизии с их театра, чтобы остановить Брусиловский прорыв. Становится очевидной тенденция к преувеличениям того, как описывается бездействие западных союзников.
Некоторые из русских считают, что на Россию взвалили все бремя войны.
К таким русским относится начальник 3-й донской казачьей кавалерийской дивизии князь Долгорукий, в штабе которого, расположенном в нескольких верстах от Двины, мне довелось провести ночь.
Долгорукий был состоятельным человеком и имел большое количество имущества, но при этом отсутствовали другие причины, почему ему поручили ответственный пост командира. Он обрушился на меня с заявлениями, что Великобритания должна принять меры против обесценивания рубля. Очевидно, князь считает, что на войне существует разделение труда и при этом Англии выпало отвечать за войну на море и платежи. Я попытался объяснить Долгорукому, что покупательная способность рубля еще больше упала в самой России, чем за границей, что Англия и так расплачивается за русские закупки военного имущества за границей, но для нас невозможно обеспечить ему возможность покупать зарубежную технику для своих нужд по довоенным расценкам.
На Двинском плацдарме через несколько дней начальник штаба XIX армейского корпуса генерал Федотов сделал довольно обидное заявление о том, что союзники «после начала Брусиловского наступления позволили отправить с Западного театра 18 дивизий». Я ответил, что никогда и не предполагалось, что Великобритания возьмет на себя большую долю военных действий на суше, но, даже несмотря на это, мы призвали у себя в армию больший процент населения, чем это сделала Россия. Федотов решил, что мы должны ввести воинскую повинность в Индии, а я попытался убедить его, что даже если мы отправим в окопы во Францию все 80 млн бенгальцев, это ничего не даст.
После возвращения в Петроград я отправил генералу Федотову отчет о реальном положении дел, из которого видно, что несмотря на то, что немцы отвели с Западного театра несколько соединений, после начала наступления на Сомме их место сразу же заняли вновь сформированные дивизии. Таким образом, на 22 октября у немцев во Франции было на 111/2 дивизии больше, чем в январе (127 против 1151/2, или 1299 батальонов против 1290).
