4 батареи 6-дм гаубиц;
2 батареи 8-дм гаубиц;
1 батарею 9,2-дм гаубиц
[39].
Генерал Гурко сообщил сэру Г. Вильсону, что намерен перейти в наступление сразу же, как только позволят погодные условия. Наступление будет вестись на всем протяжении Восточного фронта силами примерно 70 дивизий. Сначала оно должно было начаться на Румынском фронте. Из-за неразвитости железнодорожной сети в нем будет участвовать самое меньшее число солдат по сравнению с другими участками. Наиболее крупным должно было стать наступление генерала Брусилова на Юго-Западном фронте. По замыслу командования, после начала наступления в Румынии до того, как погодные условия сделают возможным продвижение вперед войск генерала Рузского, должно было пройти примерно три недели.
Как и в 1916 г., Брусилов распорядился, чтобы командующие армиями до 28 февраля, за несколько недель до начала наступления, представили свои планы, в которых указывалось бы, что сможет сделать каждая из армий, опираясь только на собственные силы.
Оценка обстановки, представленная в докладе командующего Нарочской группой в наступлении 1916 г. генерала Беляева, который теперь в отсутствие генерала Гурко временно занимал должность командующего Особой армией, показала то, что генерал не верил в успех.
Беляев писал, что в его армии на 15 пехотных и три кавалерийские дивизии приходится всего 547 3-дм артиллерийских полевых орудий и 168 тяжелых пушек и гаубиц калибром от 4,2 до 6 дюймов. По мнению генерала, для ведения решительного наступления на одну версту активного фронта было необходимо иметь не менее чем по 40 легких полевых и 20 тяжелых орудий и что наступление на более узком, чем 14 верст, фронте не имеет шанса на успех. Поскольку количество тяжелой артиллерии, которой располагала армия Беляева, обеспечивало ведение наступления в полосе лишь 8 верст, он предложил отвести его войскам пассивную роль, а всю «лишнюю» пехоту перебросить на другой участок, в армию, где она сможет принести больше пользы.
И все же положение на фронте оказалось гораздо более удовлетворительным, чем в тылу. Во время визита британской военной делегации в Москву бравый старый солдат генерал Вогак при обсуждении положения обратил наше внимание на карту России. «Здесь, – заявил он, указывая на районы, через которые проходил фронт, – все в порядке, но вот там, в тылу, все охвачено хаосом».
Русские запрашивали огромное количество стали и доказывали, что сами не могут из-за нехватки рабочих и слабо развитой транспортной сети увеличить ее выпуск у себя в стране. На вопрос, почему они не в состоянии заставить своих мужчин трудиться больше 22–24 дней в месяц, они отвечали, что это ничего не дало бы, так как железнодорожная сеть была не в состоянии обеспечить перевозку необходимых объемов топлива и сырья. Все доказывали, что главной причиной хаоса были железные дороги.
Железнодорожная сеть действительно переживала серьезный кризис из-за того, что подходили к концу запасы угля. Система внутренней водной сети эксплуатировалась на недостаточном уровне для накопления за летний период необходимого количества угля в удобных пунктах в центральной и северной частях России. Отчасти это, без всяких сомнений, объяснялось тем, что мужское население соответствующих районов не было привязано к шахтам и не желало трудиться в летнее время. Плохое качество угля приводило к порче двигателей, работавших непрерывно, в то время как из-за отпусков обслуживающий персонал не имел времени на их чистку. А затем снова долгий период холодной погоды и снегопадов сковывал движение паровозов, заставлял уменьшать количество вагонов в поездах и парализовал подвижной состав из-за частых задержек в отправлении и в пути, иногда на целые сутки, случавшихся из-за поломок двигателей.
Четверг, 22 февраля 1917 г. Петроград
Разговаривал с Поливановым. По его словам, Министерство путей сообщения вот уже более двух лет торгуется по поводу цен на уголь, что и является причиной его ужасного качества, которое приводит к поломке двигателей. Я спросил у него, что бы он сделал, если бы обладал диктаторскими полномочиями. Он ответил, что собрал бы для консультаций лучших транспортных управляющих. Затем он назначил бы на каждую ветку специалиста, дав ему диктаторские полномочия, который делал бы на своем участке все, что пожелает, даже вешал, если сочтет это необходимым.
Русские инженеры, продолжал Поливанов, являются хорошими созидателями, но слабыми транспортными управляющими. Руководить железной дорогой не сложно, однако это занятие требует постоянного внимания и активного контроля. А наши специалисты любят поспать.
Он поведал мне, что Беляев ни разу не был у него с тех пор, как стал военным министром. Как он считает, его, Поливанова, ненавидит императрица, ненавидят балерина Кшесинская и любимая фрейлина императрицы Вырубова. А поскольку Беляев желает сохранить за собой свое место, он не хочет рисковать сомнительными дружескими связями с этими дамами!
Четверг, 1 марта 1917 г. Петроград
Вчера посол уехал на время в Финляндию, взяв несколько дней заслуженного отдыха.
Я имел встречу с Беляевым, во время которой передал ему телеграмму от Г. Вильсона, где говорилось о дезорганизации, которая царит в порту Романов. Я постарался подать это как можно более серьезно, подчеркнув, что считаю несчастьем, когда наши гражданские моряки рискуют жизнью, доставляя в Романов грузы, которые русские даже не пытаются оттуда вывезти. Беляев признался, что Мурманская железная дорога не является железной дорогой в полном смысле этого слова, а представляет собой нечто вроде гигантского блефа. Виноват в этом бывший министр путей сообщения Трепов, который объявил об открытии дороги с 28 ноября, однако сам задержал проведение строительных работ.
По словам Беляева, с прошлого воскресенья по распоряжению императора три министра – путей сообщения, торговли и сельского хозяйства – должны ежедневно собираться под его председательством на один час и пытаться координировать работу своих ведомств. Он пожаловался, что каждое из министерств работает «в своем отдельном коридоре» (так по-русски переводится выражение «водонепроницаемый отсек»).
Далее он перешел к политическим вопросам. Он заявил, что единственным политиком, которому можно доверять, является Савич. Гучков умен, но он не может верить ему, так как, подобно другим, он просто пользуется воцарившимся хаосом для того, чтобы манипулировать правительством. Он признал, что именно Поливанов научил его работать, но добавил, что для него, Беляева, как для честного солдата, работать с Поливановым очень сложно, так как тот постоянно ждет рекомендаций от политиков.
