В три часа пополудни положение было критическим. Министр-социалист Чернов попытался обратиться к восставшим перед зданием Думы, но с ним обошлись очень грубо, и его спасло только вмешательство двух других митингующих против войны социалистов, политические взгляды которых были еще более непатриотичными, чем у Чернова.
Исполнительный комитет Совета издал воззвание, в котором решительно осуждалась вооруженная демонстрация. В то же время какие-то господа из экстремистов захватили издательство газеты «Новое время» и напечатали листовки за подписью «Петроградская федерация анархистов». В листовках высмеивался Керенский, которого называли «маленьким Наполеоном», пожертвовавшим 500 тыс. жизней в последнем наступлении. Войска призывали направлять делегатов в Революционный комитет по контролю исполнительного комитета Совета.
В это время для активных действий в распоряжении штаба округа имелись восемь казачьих эскадронов, несколько запасных кавалерийских эскадронов, батарея конной артиллерии и примерно 240 юнкеров Павловского и Владимирского военных училищ. Стало известно, что основная часть войск гарнизона, то есть все запасные части 1-й и 3-й гвардейских пехотных дивизий, на этот момент отказалась присоединиться к восставшим, однако представлялось сомнительным, можно ли рассчитывать на эти части при проведении карательных мероприятий.
Примерно в это время, когда судьба правительства балансировала на грани, группа чиновников Министерства юстиции предприняла шаг, который спас положение. В распоряжении министерства оказался материал, доказывавший, что большевики через посредников Парвуса, Ганецкого, Зуменсона и Козловского получали деньги от германского Генерального штаба. Чиновники министерства считали, что Временное правительство обречено, а после победы большевиков этот неудобный для них материал обязательно будет уничтожен. Они донесли эту информацию до штаба округа и с согласия министра юстиции опубликовали коммюнике в вечерней газете «Живое слово». Поскольку время поджимало, они посчитали, что даже этого шага недостаточно, и передали широкую подборку своих досье солдатам Преображенского полка. Министр путей сообщения Некрасов для того, чтобы заслужить одобрение комитета Совета, некоторые из членов которого имели все основания опасаться разоблачений, сделал все, что мог, чтобы сорвать этот патриотический шаг, но у него ничего не вышло. Новости распространились мгновенно и произвели ошеломляющий эффект на мятежные войска.
Четверг, 19 июля 1917 г.
Во второй половине дня во вторник Балабан рассказал мне, как он направлял сводные отряды, состоявшие из эскадрона казаков, полуэскадрона регулярной кавалерии и 50 солдат Преображенского полка, на зачистку улиц. Я предположил, что 50 солдат было слишком мало, но, по словам Балабана, он предварительно проконсультировался с командованием полка. Но фактически казакам пришлось выезжать на патрулирование в одиночку.
Торнхилл в ночь понедельника ночевал в посольстве. Я переехал туда во вторник, и мы оба оставались там до сегодняшнего дня.
На обед приезжала княгиня Салтыкова, и мы только успели закончить, когда вбежал наш егерь Вильям, который сообщил, что казаки ведут бой с матросами. Примерно 90 казаков через Марсово поле атаковали 200 моряков из Кронштадта, которые поспешно ударились в бегство и скрылись в Мраморном дворце. Мы прибыли, когда представление уже закончилось, но все равно видели проезжавших мимо верхом казаков, у многих из которых за плечами висело по три-четыре винтовки. Они проскакали мимо посольства в сторону набережной.
Через несколько минут в обратную сторону прошли двое пеших казаков, которые сопровождали пленного. Тот кричал в толпу лениво прогуливавшихся неподалеку солдат Павловского полка, чтобы те спасли его. Один из казаков решил бросить пленного, но второй, здоровенный детина, держался как мужчина. Он оказался в одиночестве против примерно двадцати противников, и эти трусы сгрудились вокруг него, а затем напали. Пленник был освобожден и сразу же пустился наутек. «Герой»-павловец вытащил у казака саблю и, пока остальные держались сзади, нанес ему скользящий удар по голове. Это было хладнокровное убийство человека, который остался верным своему долгу, и мы в окне сверху, будучи дипломатами, не могли ничего сделать, даже кричать, а не то что спуститься вниз и задать трепку одному или двум этим животным.
Но казак замешкался только на мгновение, потом он собрался и побежал за своим эскадроном. Другой солдат побежал в противоположном направлении, и мятежники выстрелили несколько раз по обоим, но не попали.
Через несколько минут мы наблюдали бег нескольких лошадей без всадников в сторону набережной. Примерно пять животных упали на мостовой на углу, прямо напротив посольства. Позже мы узнали, что эскадрон попал в засаду и потерял несколько человек от пулеметного огня.
На следующий день я прочел в газете, что автомобиль, который перевозил убитых и раненых казаков через мост, был остановлен толпой. Все тела выбросили на землю, а раненых избили. Можно ли представить себе что-то более мерзкое, чем эти чудовища, которые рядятся в мундиры наших «доблестных союзников»!
Во вторник ночью, как и в среду утром, шел проливной дождь. Погода помогла несколько разрядить обстановку. Я проснулся в четыре утра в среду и из своей комнаты в посольстве увидел несколько грузовых машин, перевозивших снаряды под охраной вооруженных матросов. Затем через Троицкий мост переехал броневик с огромным красным флагом, очевидно, на разведку. Но вскоре он вернулся назад. В семь утра прибыла охрана для того, чтобы открыть движение через мост. С облегчением я убедился, что это были верные правительству войска.
Половцев направил юнкеров военных училищ и отряды преображенцев с задачей разоружать всех солдат, которые бесцельно бродили по улицам, было собрано несколько тысяч винтовок.
Во второй половине дня я находился в штабе округа, когда прибыли примерно 50 автомобилей с солдатами таких патрулей. Пока я находился в здании, приходил большевик Каменев в сопровождении Либера и еще одного своего друга той же национальности и попросил выдать им пропуск на автомобиль. Когда преображенцы узнали, кем были эти люди, они сразу же потребовали задержать их.
Половцев объяснил, что он не получал такого приказа, но солдаты очень хотели этого. Тогда Либер с тенью недовольства на лице спросил о том, командуют ли военным округом солдаты или командующий. Насколько легче все-таки сеять, чем пожинать урожай! Половцев на какое-то время задержал все трио, но затем позволил им уйти
[67].
Точно так же в среду утром по указанию правительства солдатами была арестована типография газеты «Правда», но по распоряжению правительства все захваченные документы возвратили!
