Воскресенье, 22 ноября 1914 г. Циборжице
Еще одно солнечное утро, но сегодня холоднее (шесть градусов мороза по Реомюру). Всю ночь раздавалась пушечная канонада, но на это утро, как мне сказали, обстановка осталась в общем без изменений.
Вчера 1-я гвардейская дивизия сменила на позициях левофланговую бригаду 45-й дивизии, а сегодня на рассвете поменяли и правофланговую бригаду той же дивизии, занимавшую позиции севернее железной дороги и западнее Вольброма.
Исходя из сводки, поступившей вчера из штаба 9-й армии, можно сделать следующие выводы об общей обстановке. Немцы наступают двумя группировками: первая движется на Лодзь, вторая – на Лович. Построение – в два эшелона. При этом корпуса под прикрытием по фронту пятью кавалерийскими дивизиями располагаются справа налево в следующем порядке: IX, XI, XVII, XX и XXV (резервный).
Развернутые в районе Велюна и Ченстохова немецкие гвардейский резервный корпус и корпус ландвера, а также гарнизон Бреслау двинутся на север сразу же после замены их австро-венгерскими войсками.
В штабе 9-й армии тешат себя надеждой, что именно наше стремительное наступление вынудило австрийскую 4-ю армию (ранее предназначенную для замены войск под Ченстоховом) развернуться южнее с целью прикрыть северо-восточный участок обороны Кракова.
По общему замыслу мы сможем удержать позиции в Юго-Западной Польше. Немецкое наступление по левому берегу Вислы представляется очень рискованным предприятием. Если противник зайдет достаточно далеко, у русских с их 1, 2 и 5-й армиями (всего 13 армейских корпусов против немецких пяти!) появится шанс одержать блистательную победу.
22.00. Согласно сводке, полученной нынче вечером из штаба Юго-Западного фронта и датированной 21 ноября, наше положение довольно необычно. Как говорит Ностиц, царит настоящая «каша».
Результат мы узнаем через несколько дней. Обозы должны быть готовы двигаться в любом направлении. 3-я армия намерена отправить на левый берег два армейских корпуса с целью усилить наши войска на левом фланге. 8-я армия по мере возможности будет прикрывать левый фланг 3-й армии. Двумя корпусами, назначенными для переправы, являются XXI (переправляется завтра) и X с 74-й пехотной дивизией (переправа назначена на вторник 24 ноября).
Для того чтобы закрыть брешь между левым крылом 5-й армии и правым флангом 4-й армии, образовавшуюся после маневра 5-й армии в северном направлении, на запад, к Петрокову, отправлены гвардейская кавалерийская дивизия и кавалерийский корпус Туманова.
Понедельник, 23 ноября 1914 г. Циборжице
Суворов (начальник штаба 9-й армии генерал Суворов М.Н. – Пер.) заявил мне, что в России с лихвой хватает огнеприпасов для стрелкового вооружения, но из-за жалкого состояния службы железных дорог очень сложно доставлять их к фронту. В то же время все боятся, что будет ощущаться нехватка снарядов. Как-то генерал Алексеев заявил, что у него нет шрапнели для отправки в войска!
Родзянко рисует душераздирающую картину условий содержания раненых, наводнивших Мехов и Кельцы. Их негде накормить или даже просто обогреть. Очевидно, что обязанностью генерала, отвечающего за перемещения войск в районе Кельцы, является постоянно следить за тем, чтобы гражданский губернатор обеспечивал для них нормальные условия. Родзянко был свидетелем того, как один из несчастных, который имел три ранения и который пешком дошел до железнодорожного узла Кельцы, проделал весь этот путь лишь для того, чтобы убедиться, что для него нет ни поезда, который мог бы его забрать, ни помещения, где этого поезда можно было бы дождаться. В России существует еще одно общепринятое мнение: якобы их раненые переносят страдания легче, чем солдаты других народов. Они никогда не жалуются и очень редко открыто выражают недовольство.
Разумеется, отсутствие нормальных коммуникаций является более веской причиной, чем даже слабая организация работы. После боев на Висле мы шли вперед, не дожидаясь, пока за нами соберутся наши тылы, которым нужно было обеспечить снабжение продовольствием и огнеприпасами, доставку пополнения и теплой одежды для наших солдат. Сейчас железные дороги забиты теплой одеждой, а эшелонам с патронами и снарядами приходится стоять в ожидании, пока не пройдут поезда с подарками войскам от императорской семьи. Эти подарки, если их не успевают раздать на станциях, идут дальше к фронту.
Сегодня все находились в угнетенном состоянии, в связи с получением приказа о том, что нам следует быть в готовности при необходимости отступить. Мы с Родзянко на автомобиле отправились в Мехов, но и в штабе армии не смогли добиться, чтобы там пролили свет на происходящее.
В III Кавказском корпусе осталось всего 6,5 тыс. человек рядового состава, а пополнение, как и новобранцы, предназначенные для других корпусов, все еще находятся в пути из Ново-Александрии.
Вторник, 24 ноября 1914 г. Циборжице
9-я армия получила приказ наступать. Приказ поступил в два часа ночи. Как говорят, его подготовил Лечицкий «лично», и генерал-квартирмейстер Головин Н.Н. ничего не знал об этом до сегодняшнего дня.
После ночи с ее восемью градусами мороза был великолепный солнечный день. Я один отправился верхом в 3-й дивизион тяжелой артиллерии, развернутый в районе Сухы. Из-за отсутствия пехоты артиллеристам были приданы два эскадрона Гродненского гусарского полка. Затем я отправился в 5-ю батарею 2-го гвардейского дивизиона полевой артиллерии, после чего ее командир отправил со мной ординарца, чтобы тот показал мне дорогу в штаб Финляндского полка, расквартированный в Янгроте. Мне сказали, что Янгрот полностью находится в наших руках, но, проезжая по улице, услышал свист пуль и заметил солдат, которые, пригнувшись, перебегали ее. Оказалось, что в западной части поселка все еще были австрийцы. Штаб находился в небольшом домике. Всю обслугу, за исключением телефонистов, собрали в одной комнате. Во втором помещении находились пять офицеров, один из которых спал. Стоял стол и два стула, но не было кроватей. Пол был застелен соломой, на которой офицеры спали ночью. Мне сказали не стоять и не сидеть около окна, куда могла залететь шальная пуля: всего несколько часов назад прямо около домика были убиты две лошади.
В резерве Финляндского полка были всего две роты из 16 имеющихся. Остальные 14 постоянно находились в окопах. Там стояли жуткие холода, особенно по ночам. Солдатам разрешалось время от времени отлучаться оттуда, чтобы согреться, но это было настолько опасно, что лишь некоторые из них осмеливались обратиться за соответствующим разрешением. Противник хорошо окопался, замаскировал в деревьях пулеметы, и, как считают офицеры полка, он не может наступать имеющимися силами. Сегодня пошел девятый день с тех пор, как эти бедняги находятся в этом убогом строении. Мне показалось, что они – на последней стадии перед нервным срывом.
По возвращении на батарее меня угостили чаем в их «молельном доме», удобном блиндаже. Я сфотографировал офицеров.
После этого я поскакал в Порембу-Горн. Знакомый унтер-офицер Преображенского полка отвел меня в дом священника и показал, как здание пострадало после попадания артиллерийского снаряда четыре или пять часов назад. Снаряд попал между двумя комнатами, при этом обе они были заполнены солдатами из обслуги, и только чудом получилось так, что никто не был даже контужен.
