Доманевский предложил отправить два полка общего резерва атаковать на краю нашего правого фланга, но генерал вряд ли послушает его.
Начальник 9-й сибирской дивизии вскоре исчерпал и весь резерв вновь прибывшего корпуса, кавказскую стрелковую бригаду. По телефону он сообщил, что у него нет резервов и что его войска находятся «в сложном положении».
23 февраля генерал сообщил мне, что в опасности находятся оба фланга наших войск.
Вызывает беспокойство нехватка снарядов. Механизмы отката орудий изношены, поэтому они не могут стрелять так же хорошо, как прежде. Пехоте остро не хватает эффективной артиллерийской поддержки. Офицеры говорят: «Бои с немцами сильно отличаются от боев с австрийцами. Немцы кладут свои снаряды прямо к нам в окопы, и этих снарядов слишком много».
Несмотря на то что противник в Сувалковском губернаторстве не сумел форсировать Неман (не сомневаюсь, что это вызвано состоянием дорог), он нанес жестокое поражение 10-й армии, которая 21 февраля попыталась наступать на север.
Русские постоянно перебрасывали войска из Зависленской области к Нареву, в то время как противник двигал свои части на восток от Торна. 23 февраля было рассчитано, что на фронте от Торна до Сувалок действуют 15 немецких корпусов, которым противостоят 15 же корпусов русской армии. Последние распределяются следующим образом:
1-я армия: I Туркестанский, XXVII, I Сибирский и XIX.
12-я армия: гвардейский, IV и II Сибирский, V, III Кавказский, гвардейская стрелковая бригада, 1-я кавказская стрелковая бригада.
10-я армия: половина войск III корпуса, половина XX корпуса, XXVII корпус (уже указан в 1-й армии. – Пер.), III Сибирский, XV и II.
24 февраля выехали верхом вместе с Родзянко в штаб 2-й гвардейской пехотной дивизии. Мы застали офицеров штаба за обедом в настроении далеком от радужного. В бедной избушке жалкой деревеньки царил беспорядок. Накануне штаб располагался в деревне севернее, но немцы выпустили по нему примерно 30 снарядов. Были убиты солдаты, лошади, разбиты все окна, поэтому пришлось возвращаться в тыл. Дивизии назначили участок фронта шириной 14 верст. Противник прочно закрепился в Едвабно в районе кладбища, а наши орудия, как говорят, не могут обстреливать его из-за близости собственных солдат.
Пока мы находились тут, с телефонного узла вернулся начальник штаба дивизии Болдырев. Он сообщил, что северо-западнее от Едвабно немцы накапливают силы для атаки. Он упомянул, что гренадерский полк потерял половину личного состава, а затем продолжал: «Мы, конечно, все равно можем сражаться, но не так, как сейчас, когда нет снарядов». На это начальник дивизии спокойно заметил: «Вам придется прямо сейчас распорядиться, чтобы артиллеристы расходовали снаряды как можно более экономно».
Штаб группировки в Ломже был еще более озабочен в связи с тем, что противник оказывает давление на левом фланге, в направлении на Писсу. Утром 24-го они отправились спать только в пять часов утра. Начальник 9-й сибирской дивизии дважды обращался в гвардейскую стрелковую бригаду с просьбой о помощи. Наконец, по совету Безобразова, его отстранили от командования и заменили на этом посту командиром бригады.
Обстановка несколько разрядилась после прибытия 25-го и 26-го числа в Ломжу и Новогород V корпуса, а также слухов о том, что за ним следует I корпус. И все же штаб 12-й армии рассудил, что настоящее наступление невозможно в течение ближайших шести недель, пока не будут созданы запасы снарядов.
С 10 по 25 февраля под Нарев были переброшены следующие армейские корпуса: гвардейский, XV, II Сибирский, V, III Кавказский, XIX, I Сибирский, II и I. Ясно видно, что наши трудности вызваны не нехваткой солдат.
25 февраля
Тактически немцы при равном количестве солдат выигрывают, если только русские не успевают окопаться. Они более смело маневрируют и не так нервно относятся к своим флангам, поскольку верят в свое командование.
Русские хуже владеют искусством маневра. Части и подразделения не доверяют друг другу, все постоянно беспокоятся за фланги. Это лишает инициативы и смелости. Каждый командир ожидает, что сосед его подведет, и, разумеется, в конце концов так и происходит на самом деле. Русские страдают от нехватки снарядов, тяжелой артиллерии и пулеметов. Считается, что в немецкой армии в каждом батальоне имеется по четыре пулемета. Кроме того, немцы не экономят снаряды. Свои пулеметы они используют как опорные точки при совершении маневра, продолжая вести ураганный огонь с фронта группой пулеметов, в то время как пехота разворачивает один из флангов или оба сразу. Количество пулеметов у противника делает задачу возврата захваченных им окопов очень дорогостоящей.
Сегодня мне рассказали о командире батареи, которого пригрозили отдать под суд, если он без особого указания в день будет расходовать больше трех снарядов на орудие.
27 февраля я видел, как солдаты 7-й дивизии V корпуса шли на смену 9-й сибирской дивизии. Они производили плохое впечатление. Большинство казались вялыми и апатичными, их лица имели тупое жестокое выражение, физическая подготовка и выносливость оставляли желать много лучшего.
27 февраля из Острова в Ломжу прибыл Плеве со штабом 12-й армии. Был получен приказ о начале наступления 2 марта, план которого следовало отправить на правый берег реки Бобр в I армейский корпус. Общий замысел предусматривал опрокинуть немцев на левом фланге, а затем постепенно выбивать их с укрепленных позиций.
Марш I корпуса через Ломжу 28-го числа не внушал оптимизма. Солдаты шли по мостовой толпой, офицеры ехали верхом или, просто сутулясь, брели по улице, не делая попыток поддерживать хоть какую-то дисциплину. В корпусе все полки были трехбатальонного состава; на каждый полк приходилось всего примерно по 20 офицеров. Большинство солдат были необстрелянными, с виду они производили впечатление неподготовленных новобранцев.
22-я дивизия этого корпуса должна была сменить два полка 2-й гвардейской дивизии на краю нашего правого фланга, севернее Визны. Заменяемые полки должны были отойти в дивизионный резерв. 1 марта 22-я дивизия вышла на назначенные ей позиции. Другая дивизия I корпуса, 24-я, по приказу командующего армией была в общем резерве.
В гвардейском корпусе в резерве находилось целых восемь батальонов гвардейской стрелковой бригады. Вечером 2 марта в Визну должны были прибыть шесть полков III Кавказского корпуса (еще два были направлены в Осовец). Даже без III Кавказского корпуса у русских на фронте 40 верст (27 миль) имелось семь дивизий и одна кавалерийская бригада. К сожалению, неприятелю предоставили слишком много времени на то, чтобы оборудовать окопы, а у нас было всего три батареи тяжелых орудий.
Безобразов поделился со мной своим планом: мы должны удерживать фронт до того момента, как I армейский корпус опрокинет фланг противника. В то же время Плеве пожелал, чтобы одновременно с фланговым ударом была проведена и фронтальная атака.
Вопрос о том, состоится ли наступление при существующем неудовлетворительном положении со снарядами или оно будет отложено, пока не накопят достаточных запасов, в значительной мере зависел от риска потери крепости Осовец в случае, если будет принят второй вариант. Безобразов считает, что крепость невозможно взять с севера, а с началом оттепели штурм ее невозможен ни с какой стороны. Комендант крепости доложил, что за три дня с 25 по 27 февраля противник выпустил от 25 до 30 тыс. снарядов, впрочем, без серьезных результатов. Однако 28-го числа начали вести огонь 16-дм орудия, «которые разрушают оборону в клочья». В то же время младшие офицеры полагают, что комендант всего лишь «играет на публику, добиваясь креста Святого Георгия».
