Эллершоу успешно справился со своей миссией и по возвращении 16 мая в Петроград привез письмо от начальника Генерального штаба коменданту крепости Кронштадт и заместителю великого князя Сергея по специально созданному комитету, занимающемуся вопросами поставок снарядов, генералу Маниковскому.
Мы в тот же день добились встречи с генералом и вручили ему письмо. Он зачитал нам отрывки из него. Янушкевич писал, что главнокомандующий назначил лорда Китченера своим представителем по вопросам поставок снарядов, винтовок и огнеприпасов. Он заявил, что предоставление иностранному генералу таких полномочий противоречило российским законам, но, поскольку речь шла о выигрыше или проигрыше Россией войны, «мы готовы плюнуть на закон».
Это была моя первая встреча с генералом Маниковским, с которым впоследствии мне довелось познакомиться достаточно хорошо. Это был низенький, склонный к полноте мужчина с манерами карточного шулера. Он говорил только на русском языке, но таким громким голосом, что мог бы выступать перед строем целого полка. Вскоре до нас дошло, что, несмотря на то что генерал всю жизнь посвятил крепостной артиллерии, он занял позицию пехотинцев, что снарядов не может быть слишком много. По его словам, великий князь Сергей обладал огромными возможностями, но сам он никогда «не нюхал пороха», что он любит свою работу в Артиллерийском управлении всей душой, «как мужчина может все равно любить женщину, даже если ему хорошо известно, что эта дама никудышная».
На следующий день мы отправились к великому князю Сергею, где Эллершоу на английском языке изложил точку зрения лорда Китченера. Великий князь спросил: «Когда лорд Китченер поставит первую партию снарядов? Уверены ли вы, что мы можем рассчитывать на что-то в течение ближайших шести месяцев?» Он добавил, что снаряды нужны ему уже сейчас, а не через полгода, что к августу он желает иметь 1,5 млн снарядов и что даже в первый месяц войны, когда специалисты-артиллеристы считали, что половина снарядов растрачивается впустую, он израсходовал всего 1,2 млн выстрелов. Мы в свою очередь подчеркнули, что русская артиллерия настолько хороша, что вряд ли она могла себе позволить стрелять только для того, чтобы доставить удовольствие пехотинцам. Великий князь заметил, что орудия быстро изнашиваются.
Разумеется, что даже с использованием всех источников получения снарядов удастся в августе выйти на цифру 1 млн 500 тыс. штук. Великий князь находился в зависимости от больших поставок от французского правительства и от канадской компании Car and Foundry.
Конечно, оптимальным планом было бы развитие собственного производства. Увеличение ежемесячного производства снарядов в России за девять месяцев с августа до апреля на 1300 % практически без малейшей помощи со стороны союзников с учетом общей отсталости русской промышленности было не менее впечатляющим результатом, чем рост их выпуска в Великобритании за тот же период на 1900 %.
Эллершоу вернулся в Англию. Великий князь Сергей отправился в Барановичи, а оттуда – в Крым, чтобы поправить здоровье. Маниковского на посту главы Артиллерийского управления сменил Кузьмин-Караваев, который занимал эту должность до конца войны. Он показал себя необычайно энергичным человеком с большими организаторскими способностями, быстрым и неутомимым работником.
26 мая посол вручил М. Сазонову телеграмму, полученную из Форин офис, где подтверждалось стремление лорда Китченера сделать все возможное для того, чтобы обеспечить русскую армию снарядами. Однако там же напоминали, что русское правительство уже успело отклонить два очень важных предложения: 9 марта – контракт на поставку 5 млн снарядов с компанией «Бетлехем стил» и 15 апреля – контракт на 5 млн снарядов без взрывчатого вещества с американской фирмой Locomotive Combine.
Поскольку до настоящего времени британское правительство занималось поиском предложений, оно не оказывало содействия в такой важной сфере, как ускорение поставок по контрактам, заключенным при его участии. Поэтому было естественным то, что такой порядок работы вызывал у русских возражения. В начале июня Сазонов направил в посольство ноту следующего содержания:
«Среди заказов, размещенных императорским правительством в Англии по согласованию с британским правительством, некоторое количество имело срочный характер. На последние российское правительство обращало особое внимание британского посольства в Петрограде, а также лично генералов Вильямса и Пейджета.
Два миллиона снарядов были заказаны компании «Виккерс». Поставки по контрактам должны были осуществляться по следующему графику:
март – 60 тыс. шт.;
апрель – сентябрь – по 240 тыс. шт. в месяц;
октябрь и ноябрь – по 250 тыс. шт. в месяц.
Той же фирме были заказаны взрыватели, которые должны были поставляться следующим образом:
февраль – 30 тыс. шт.;
март и последующие месяцы до завершения контракта – 138 600 шт.
До настоящего времени не было выполнено ни одной поставки ни по одному из этих заказов.
5 млн снарядов были заказаны при посредничестве британского правительства в Канаде. Поставки должны были начаться в апреле, но до настоящего времени по данному заказу ничего не было получено».
Легко понять и согласиться с этим с различных точек зрения. Русское правительство хотело бы получить живой результат от своих заказов за рубежом до того, как размещать новые. Лорд Китченер, который предвидел, что война будет долгой, чему никто в России не верил вплоть до мая 1915 г., ясно понимал, что размещенных заказов было явно недостаточно. Однако в целом наиболее оптимальным являлся французский план направить группу специалистов с целью увеличить производство внутри России. Такое сотрудничество могло бы принести самые лучшие результаты, если бы российское правительство предоставило этим специалистам хоть какую-то свободу действий.
Поскольку в России не доверяли экспертам из-за рубежа, они также не верили и в любое из последних зарубежных нововведений вплоть до того момента, пока им не будут предоставлены убедительные доказательства их эффективности. Британский Генеральный штаб прислал в Россию образцы масок для противогазов. Глава российского Красного Креста герцог Ольденбургский, бывший также шефом Юридического института, энергично взялся за дело. Он задержал своих студентов-юристов на три недели во время летних каникул, пока они лично не изготовили 100 тыс. респираторов.
1 июня впервые имело место широкомасштабное применение газа на реке Бзура и в нижнем течении Равки. Описывая ту атаку, пресса отмечала, что «у русских было время для того, чтобы принять надлежащие меры». Позже выяснилось, что под «необходимыми мерами» понималось обвязывание лица носовым платком, предварительно смоченным мочой, поскольку отправленные из Петрограда респираторы все еще лежали на складах в Варшаве и не были переданы в войска. От отравления газом тогда умерли более тысячи солдат.
Во второй половине июня в Москве произошли беспорядки, которые нанесли значительный ущерб. По слухам, всплеск недовольства был вызван возмущением предложения призвать вторую очередь ополчения. Тогда тайная полиция сумела поступить мудро, направив настроение масс в антигерманское русло. Председатель Думы М. Родзянко считал, что волнения стали результатом деятельности сторонников немцев, которые пользовались недовольством народа неэффективными действиями правительства. Он заявил, что российское правительство «очень плохо». Я предложил в ответ на деле доказать обратное и привел в качестве примера то, что запрет на водку является одной из самых медленно внедряемых реформ, что прежде, чем ее примут, пройдет целое столетие в пустой болтовне на многочисленных думских заседаниях.
