Сокращение русского фронта после того, как был оставлен Висленский оборонительный рубеж, а также успешное противодействие неприятелю после того, как был занят новый рубеж в Пинских болотах, позволили перебросить корпуса с центра и левого фланга на край правого фланга фронта. В то же время все более давала о себе знать необходимость укрепить оборону на нижней Двине для того, чтобы обеспечить безопасность на правом фланге в ходе непрекращающегося отступления главных сил русской армии.
30 августа была создана новая группа армий – Северный фронт под командованием генерала Рузского со штабом в районе Пскова. Фронт состоял из трех армий: 6-й – в районе Петрограда, 12-й – под командованием Горбатовского и 5-й – под командованием Плеве.
Сначала рассматривался вопрос о том, чтобы сделать армию Горбатовского самой мощной по сравнению с другими объединениями фронта. Предполагалось, что эта армия сможет перейти в наступление на юг из района Риги и на запад из Якобштадта. Но после падения Ковно и в связи со все более нарастающей угрозой важному транспортному центру – Вильно первоначально предназначенные для этой армии фронтовые резервы были перенацелены с юга в 10-ю армию, а сама армия осталась в составе Западного фронта, так как ее задачей стала защита правого фланга фронта при постоянном отступлении наших войск.
Когда 22 августа Горбатовский со штабом прибыл на нескольких эшелонах в Венден (ныне – Цесис. – Пер.), расположенный к северо-востоку от Риги, он принял командование над правофланговыми соединениями, примерно половиной армии Плеве, в том числе VII Сибирским и XXXVII армейскими корпусами, 1-й кавказской стрелковой бригадой, 1, 2 и 4-й кавалерийскими дивизиями, а также учебной кавалерийской дивизией. XXVIII корпус (17 тыс. штыков) был передан из 8-й армии. Он завершил разгрузку в районе Крейцбурга к 30 августа, но было уже слишком поздно. Еще до его прибытия XXXVII армейский корпус, который подвергся ударам противника восточнее Риги, переправился на правый северный берег Двины, и XXVIII корпус в отчаянной попытке удержать город Фридрихштадт потерял целый полк. Самому XXVIII корпусу пришлось отойти к излучине Двины западнее Якобштадта; к 10 сентября его численность сократилась до 7 тыс. штыков.
Командир XXVIII корпуса генерал Кашталинский Н.А. был высоким мужчиной стройного сложения, отменным бойцом, который отличился еще в боях под Йалу и Ляоянем. Примерно в семь часов вечера 10 сентября я нашел его и часть офицеров его штаба в домике, расположенном примерно в одной миле от передовой, там, где располагались штабы дивизий и полков. Над нашими головами пролетали немецкие и русские снаряды. Он пояснил мне, что считает важным, чтобы солдаты, которых у него осталось на левом берегу всего 4,5 тыс. человек, чувствовали его близкое присутствие. Тогда они смогут выдержать натиск немецкого наступления, а для генерала было важно любой ценой удержать позиции до подхода на его левый фланг XXIII армейского корпуса. К 3 сентября подошли части II Сибирского корпуса (15 тыс. штыков), которые заняли оборону на северном берегу Двины между Ригой и Якобштадтом. После прибытия XXIII армейского корпуса, который полностью выгрузился из эшелонов 12 сентября, после чего выдвинулся на левый фланг XXVIII корпуса, где сменил кавалерийские части, рубеж обороны на нижней Двине относительно стабилизировался. К середине сентября в распоряжении Горбатовского было не меньше войск, чем у противника, но от идеи наступления пришлось временно отказаться, поэтому он сосредоточился на укреплении Рижского и Якобштадтского плацдармов.
5 сентября командование войсками на фронте принял русский император, о чем объявил в приказе по всей армии: «Сегодня мне пришлось принять на себя верховное командование всеми войсками, действующими на театрах войны на море и на суше. Твердо уповая на милость Божью, будучи полностью уверенным в нашей окончательной победе, мы должны выполнить свой святой долг до конца защищать нашу страну. Мы не посрамим Русскую землю».
Через два дня великий князь Николай вместе с начальником его штаба Янушкевичем оставил Ставку в районе Могилева и отбыл к месту нового назначения главнокомандующим войсками на Кавказе.
Бывший генерал-квартирмейстер Данилов получил должность командира XXV армейского корпуса.
Генерал Алексеев, бывший командующий Западным, а затем Северо-Западным фронтом, стал начальником штаба в Ставке императора в Могилеве. В качестве генерал-квартирмейстера он захватил с собой туда генерала Пустовойтенко М.С.
Вместо Алексеева командующим Западным фронтом был назначен командующий 4-й армией генерал Эверт. Командование 4-й армией принял генерал Рагоза А.Ф. Вскоре Эверт поссорился со своим начальником штаба Гулевичем, и тот был «направлен в распоряжение Северного фронта», где получил назначение на должность командира XXI армейского корпуса.
Начальником штаба к Эверту был назначен генерал Квицинский из 2-й армии, а генерал-квартирмейстером стал генерал Лебедев П.П.
Перестановки в высших эшелонах русского командования, вероятно, были необходимы для того, чтобы успокоить общественное мнение, недовольное последними отходами на фронте, но в войсках его принимали со смешанными чувствами. Действительно, против Янушкевича и Данилова открыто выступали многие, как в Думе, так и в армейских кругах. Янушкевича рассматривали как ставленника императорского двора, что, впрочем, соответствовало действительности. Он очень мало прослужил в войсках. Вплоть до 1913 г., когда Янушкевич неожиданно был назначен начальником академии, вся его карьера сводилась к работе чиновника в Военном министерстве. Он занимал свой пост в академии в течение года и за это время успел уволить пятерых лучших преподавателей за то, что они осмелились превозносить тактику огневого боя, в то время как Янушкевич, следуя инструкциям, полученным от Сухомлинова, был жестким сторонником суворовской традиции штыка.
Еще больше общественность оказалась настроена против Данилова. Его справедливо считали главным умом в Генеральном штабе, и толпы пожилых женщин, а также военных и гражданских представителей мужского населения, рассуждая о военных делах, ничего в них не понимая, осаждали его двери и обвиняли генерала в каждой очередной катастрофе, постигшей русскую армию. Конечно, и он совершал ошибки, в частности одной из них является преследование отступающих немцев после первого наступления на Варшаву в октябре 1914 г. по расходящимся направлениям, а также неудачное наступление 3-й и 8-й армий в Карпатах в апреле 1915 г. Но он всего лишь направлял и руководил имевшимися в его распоряжении силами теми средствами, что были доступны, и сложно назвать русского генерала, который справился бы с этими обязанностями лучше.
Несмотря на то что почти все испытывали удовлетворение в связи с отстранением Янушкевича и Данилова, Алексеев имел среди офицеров штаба Западного фронта мало специалистов высшего класса, и после того, как общее командование войсками принял император, его подвергали постоянной критике.
Михаил Васильевич Алексеев начал свою службу в войсках и достиг должности командующего фронтом совершенно без протекции и каких-либо интриг. В тот момент ему было 58 лет, он был прост в общении, чужд любой напыщенности, великий труженик. Большая часть его службы прошла на преподавательской работе в академии, а также в отделе генерал-квартирмейстера штаба армии. С ноября 1904 г. он стал генерал-квартирмейстером 3-й Маньчжурской армии, а с 1908 по 1912 г. занимал должность начальника штаба Киевского военного округа, после чего принял командование XIII армейским корпусом. Как говорили, он был идеальным командиром корпуса в мирное время, а в первые месяцы войны стал правой рукой командующего Юго-Западным фронтом Иванова, возглавив его штаб.
