– Извините, – прохрипел я, когда Кетриккен принялась вытирать мне лицо.
Она улыбнулась, и я уловил облегчение, промелькнувшее в ее глазах.
– Впервые у тебя хватило сил, чтобы привередничать. Значит, я могу считать, что ты начал поправляться и скоро вновь станешь самим собой? – Она говорила с шутливыми интонациями, но я видел, как она рада.
Отложив чистую тряпицу в сторону, Кетриккен взяла мои руки в свои ладони. Я ощутил, как мои кости трутся друг о друга в ее мягком пожатии; вся плоть исчезла с пальцев, и теперь они больше походили на когти. У меня не было сил смотреть на них, да и нежность в голубых глазах смущала. Я отвел взгляд в сторону и нахмурился, не узнав комнаты, в которой мы находились. Кетриккен сразу же все поняла.
– Я здесь кое-что изменила, – пояснила королева. – Не могла больше смотреть, как ты лежишь в этой клетке.
На полу я увидел толстый ковер, сделанный в Горном Королевстве. Я лежал на низком топчане, а моя взволнованная королева сидела, скрестив ноги, на подушке возле моей постели. В углу, на полке, стоял высокий, закрученный в спираль подсвечник с толстыми ароматизированными свечами, освещавшими комнату. На комоде, украшенном резьбой, пристроились таз для умывания и изящный кувшин. На низеньком столике – миска и кусок свежего хлеба, размоченного в бульоне. От него шел такой запах, что мне сразу же захотелось есть. Должно быть, Кетриккен заметила мой взгляд, поскольку тут же взяла миску и приготовилась меня кормить.
– Пожалуй, я смогу поесть сам, – торопливо сказал я и попытался сесть, но, к своему стыду, смог сделать это только при помощи Кетриккен.
Сев, я увидел гобелен на стене. Его недавно тщательно вычистили, и я сразу же узнал удлиненное лицо короля Вайздома, который смотрел на меня, подписывая договор с Элдерлингами. Вероятно, мне не удалось скрыть удивления, поскольку Кетриккен улыбнулась и пояснила:
– Чейд сказал, что он тебя удивит и порадует. Мне гобелен кажется мрачноватым, но Чейд утверждает, будто ты его любишь с давних пор.
Гобелен занимал всю стену. Как и в те дни, когда он висел в спальне моего детства, он произвел на меня кошмарное впечатление. Старик прекрасно это знал. Несмотря на ужасную слабость, я не сумел сдержать улыбки, оценив шутку Чейда. И все же я запротестовал:
– Но эта комната принадлежит скромному слуге. Теперь же, если забыть об отсутствии окон и размерах, она больше подходит для принца.
Кетриккен вздохнула.
– Чейд ругал меня, но я отказалась его слушать. Плохо уже то, что ты лежишь в такой маленькой и темной спальне. Я не желаю, чтобы тебе было холодно, темно и неуютно.
– Но ваши покои обставлены с простотой, принятой в Горном Королевстве. Я не…
– Когда поправишься настолько, что сможешь принимать посетителей, можешь все это убрать – если пожелаешь. Но сейчас я хочу, чтобы тебе было удобно. Ты ведь живешь в Шести Герцогствах, а не в Горном Королевстве, – непреклонным тоном произнесла моя королева, но не сдержалась и вздохнула. – Как всегда, нашлась ложь, чтобы объяснить происходящее. Лорд Голден вознаградил своего слугу за верность. Вот так. Терпи.
С Кетриккен было невозможно спорить. Она поправила мои подушки, и я с жадностью проглотил весь смоченный в бульоне хлеб. Конечно, я мог бы съесть еще что-нибудь, но Кетриккен забрала миску и заявила, что не следует торопиться. И я тут же почувствовал усталость. Я опустился на подушки, глаза у меня слипались… и вдруг я сообразил, что больше не чувствую боли. Наверное, у меня что-то изменилось в лице, поскольку Кетриккен с тревогой спросила, все ли со мной в порядке. Я с трудом повернулся на бок и осторожно протянул руку к спине.
– Боль исчезла, – сказал я.
На спине я не обнаружил повязки.
Лишь гладкую кожу, сквозь которую торчали ребра, как у умирающей от голода собаки. Я задрожал, и мои зубы начали выбивать дробь. Кетриккен поплотнее накрыла меня одеялом.
– Рана полностью затянулась, – пробормотал я.
– Да, – кивнула королева. – Твое тело здорово. От удара меча не осталось никаких следов. Именно по этой причине мы не пускаем к тебе посетителей. Они обязательно удивятся, увидев, как ты похудел – словно после долгой болезни, – и не обнаружив никаких следов раны. – Кетриккен немного помолчала, и я подумал, что она скажет еще что-нибудь, но она ласково улыбнулась. – Сейчас тебе ни о чем не нужно беспокоиться. Ты должен отдыхать и набираться сил, Фитц. Отдыхай, ешь, и очень скоро ты встанешь на ноги. – Королева коснулась моей небритой щеки и убрала волосы со лба.
У меня возникло множество вопросов.
– Нед знает, что со мной все в порядке? Он приходил меня проведать? Тревожился?
– Успокойся. Ты еще не поправился. Он приходил сюда, но мы решили, что ему лучше тебя не видеть. С ним поговорил лорд Голден и заверил, что ты поправляешься и что за тобой хорошо ухаживают. Он сказал Неду, что ужасно благодарен Тому Баджерлоку за то, что тот сохранил его драгоценности ценой собственного здоровья, и если мальчику понадобится помощь, он должен обратиться прямо к нему. Еще приходила женщина по имени Джинна, но ее также не пустили.
Я сразу же понял, что они поступили правильно. И Неда, и Джинну потрясло бы мое нынешнее состояние. Оставалось надеяться, что мальчик не слишком тревожится за меня.
Вопросы посыпались из меня один за другим, словно прорвало плотину:
– А где остальные Полукровки? И Хения? Я видел там Хению и не думаю, что это простое совпадение. У меня создалось впечатление, что мать Сивила стала заложницей. Чейду следует послать кого-нибудь ей на помощь. И еще шпион, который водил Олуха на встречу с Лодвайном, Чейду нужно…
– Тебе нужен отдых, – твердо прервала меня королева. – Со всеми делами разберутся без тебя, сейчас этим занимаются.
Кетриккен легко поднялась на ноги, в два шага пересекла мою крошечную комнатку, задула все свечи, кроме одной, и вытащила последнюю из подсвечника. Тут только я сообразил, что моя королева в ночной рубашке и халате. Ее волосы золотой волной ниспадали на спину.
– Сейчас ночь, – довольно глупо заметил я.
– Да. Уже очень поздно. Тебе нужно поспать, Фитц.
– А что вы здесь делаете в такое время?
– Смотрю, как ты спишь.
Получалась какая-то ерунда. Она же разбудила меня.
– Молоко и хлеб?
– Я послала за ними пажа, сказала, что мне не спится. Кстати, я не солгала ему, мне действительно не спалось. А потом я принесла молоко и хлеб тебе. – Кетриккен почти оправдывалась. – Есть кое-что хорошее в беде, которая с тобой приключилась. Я с особой остротой поняла, как многим я тебе обязана и как сильно тебя ценю. – Королева посмотрела на меня и отвела взгляд. – Если бы я тебя потеряла, – добавила она неохотно, – исчез бы последний человек, который знает обо мне всю правду. Только тебе известно, что мне пришлось пережить вместе с моим королем.
