— И это все? — Спросила тихо.
— Не переживай, — бросил, надевая обувь, — залог за банкет я сам заберу. Все улажу. — Закинул сумку на плечо. — Прощай.
Отвернулась. Хлопок двери прозвучал как выстрел. Тишина буквально рухнула мне на голову. Подошла к раковине, включила холодную воду и сунула под нее руки. Хотелось кричать, плакать, сделать себе больнее, но все тело будто застыло.
Внутри бушевал настоящий ураган, но выпустить его наружу не было сил. Никогда не умела давать выход своим чувствам. Просто стояла, почти не дыша, и молча наблюдала, как ледяная вода скатывается по коже, отзываясь дикой болью в суставах.
Дыши, дыши. Вот сейчас станет легче.
Что это, вообще, было? Может, стоит отмотать назад? Начать с того момента, где счастливая невеста спешит домой, чтобы отметить легким ужином и бутылкой вина со своим любимым их помолвку? Или вернуться на час назад, где она мечтала, что через два месяца станет женой этого красивого молодого человека? Где верила, что он всю оставшуюся жизнь будет носить ее на руках.
Как же глупо…
Что это было? Почему он все это сказал? Даже не верится.
Звук шагов в прихожей заставил меня вздрогнуть. Вернулся! Наверное, все еще можно исправить, ведь он просто испугался, погорячился, нужно только поговорить нормально. Главное, не стоять столбом. Хочет, буду неряхой, стану творить безумства, забью на работу. Если он меня любит, все еще возможно исправить. Ну, кто не переживает перед собственной свадьбой? В принципе, у нас ведь все было хорошо.
Обернулась, с надеждой глядя в его глаза. Альберт выглядел запыхавшимся и растерянным. Замер на пороге кухни, такой обескураженный, смущенный. Почти облегченно выдохнула, когда вдруг услышала:
— Кольцо… — Он закусил губу, явно испытывая неловкость. — Бабушкино кольцо… Я бы хотел… Ну, ты понимаешь?
Замялся, глядя на воду, стекающую с моих рук прямо на пол.
— Конечно, — с гордым видом сняла с дрожащего безымянного пальца колечко с аккуратным маленьким камешком и положила ему на ладонь.
Не стала дожидаться нового неловкого прощания и отвернулась к раковине. Закрыла воду и под звуки удаляющихся шагов принялась растирать руки полотенцем докрасна.
Только бы отпустило.
Ощущение было такое, будто голова готова вот-вот взорваться. В висках звенело, шум нарастал все сильнее. Ухватилась рукой за край гарнитура, бросила взгляд на недоумевающего Василия, испуганно выглядывающего из-под стола. Шатаясь, подошла к окну. Хотелось просто посмотреть, как он уходит. Как с ним вместе меня покидают мечты и планы. Поверить в это, наконец, а то разум упорно отказывался понимать и принимать произошедшее.
Что же с тобой не так, Варя? Ты даже толком с ним не поговорила. Не сказала, что любишь. Не спросила, любит ли он. К черту свадьбы, если люди все-таки хотят быть вместе…
Ровно и аккуратно развесила полотенце на спинке стула и только потом стремглав метнулась к двери, выбежала в подъезд, перегнулась через перила и крикнула:
— Альберт!
Все. Еще. Можно. Исправить.
Уже громче:
— Альберт!
Пожалуйста. Вернись.
Из последних сил:
— Альберт!!!
Мой крик гулким эхом оттолкнулся от стен. Сзади что-то щелкнуло. Наверное, дверь. Все всматривалась и всматривалась в темноту лестничных пролетов, пытаясь ухватить взглядом хотя бы его тень. Но внизу уже никого не было. Он ушел. Просто взял и ушел.
Как так?!
Неужели, кажущееся таким прочным и надежным, словно по щелчку пальцев, может исчезнуть в один миг?
— А, это ты! — Донеслось вдруг из-за спины. Обернулась. На пороге квартиры напротив показалось лицо молоденькой девчонки. — А я уж думала, что какому-то художнику плохо. Мольберт потерял.
— Нет, это я. — Тяжело дыша, на негнущихся ногах поплелась к своей двери. — Простите.
Опустила голову.
— Кто там? — Послышалось из ее квартиры.
Дверь распахнулась шире.
Девчонка усмехнулась, оглядывая меня, бросила кому-то:
— Соседка наша.
— Та, которая надменная?
Она, наклонившись на косяк, хихикнула:
— Ага. Она.
Глава 5
— Не поняла. Это кто здесь надменная? — Спросила и инстинктивно ухватилась за ручку двери своей квартиры, боясь, видимо, развалиться на несколько частей и упасть. Осколки слов, брошенных в меня Альбертом, все еще больно впивались в самое сердце. — Я, что ли?
Глаза соседки сузились.
— Ты, ты. — Девушка теперь смотрела обеспокоенно. — Не здороваешься ни с кем. Но то не твоя вина, конечно, а родителей. Воспитали, видимо, плохо.
— Так я ж не знаю здесь никого, — пробормотала, разглядывая в темноте ее странноватый прикид. Блестящие черные волосы десятками длинных тонких косичек лежали на плечах, густо накрашенные брови выделялись на фоне бледного лица ярким пятном. Колечко в губе, белая майка, рваные джинсы. Телосложение подростка. На вид ей было лет восемнадцать, не больше. — Вот и не здороваюсь. — Продолжила, пожав плечами. — И вас первый раз вижу. Уж простите.
Она несколько раз сомкнула и разомкнула челюсти, перемещая во рту жвачку. Так виртуозно и быстро, что это мне напомнило вращающуюся бетономешалку с гравием. Грохотал ее голос в тишине подъезда примерно с тем же звуком.
— Ага. Сколько здесь живешь-то? — Посмотрела на меня оценивающе. — Мы с Никой уже год здесь обитаем, тебя видим постоянно, а ты проходишь мимо и дальше своего задранного носа не видишь.
— Да-да, — подтвердил из недр квартиры чей-то писклявый голосок.
Выдохнула. В голове все еще паникой пульсировали удаляющиеся шаги Альберта. Перед глазами стояла его ладонь, мокрая от влаги, сжимающая колечко и прячущая его в карман брюк.
— Девушка, да я вас первый раз вижу! — Мой отчаянный возглас разрезал горло, как самый острый клинок.
Девчонка охнула и взмахнула волосами:
— Вроде очки носит, а все равно никого не замечает!
— Хорошо. — Пытаясь переплавить боль в ярость, кивнула. — Я поняла — вы мои соседи. Будем знакомы. И извините, если обидела. Мне пора.
Развернулась к собственной двери, надавила на ручку и… ничего не произошло. Навалилась плечом. Что за день! Так припустила за женихом, язык не поворачивается называть его бывшим, что забыла о расшатанном замке. Опять закрылся. Со всей силы ударила ладонью по дверному полотну. Черт! Как же больно! Ой-ей-ей! И как назло, открыть его мог бы только… Альберт.
Голова опять закружилась.
— Что? Дверь захлопнулась?
— Черт! — Воскликнула, упираясь лбом в злосчастную деревяшку.
