— Ясно. — Спины, заставив вздрогнуть, коснулась чья-то рука. — Ты это, заходи, давай. Мы сейчас Жентосику позвоним, попросим с дверью помочь.
Обернулась:
— Кому?
— Да не важно, приятель это наш. — Девчонка отмахнулась, отступая назад, в квартиру, и поманила за собой. — Заходи.
Решив, что хуже уже не будет, сделала робкий шаг в неизвестность.
— Привет! — По голосу — та самая пискля.
Повернула голову. По центру единственной комнаты стояло кресло, в нем восседала худая блондинка в розовом топе и джинсовых шортах. Светлые волосы, стянутые в хвостик, такие же светлые, почти бесцветные, ресницы, по-детски тонкие ручки и ножки. Выглядела она еще моложе своей подружки.
— А ты чо орала-то на весь подъезд? — Она поставила на столик кружку и скрестила руки на груди. — Случилось чо?
Теперь, прошлепав босиком, как была, в гостиную, я могла оценить скудную обстановку помещения. Диван, кровать, шкаф, стол с ноутбуком, возле которого сидела блондиночка, кресло, занимаемое ею же и маленький журнальный столик по центру, уставленный нехитрой закуской: бутербродами, маринованными овощами и парой пирожков.
— Нет. — Ответила, бросая взгляд за окно на красные разводы в темнеющем небе.
— А чего бледная такая? — Девчонка с косами подтолкнула меня к дивану. — Вон, глаза даже закатываешь. — Вытянула губы трубочкой. — Ого, ну-ка садись! — Почти толкнула меня, усаживая. — Дыши. Воды дать?
— Ты зачем ее притащила? — Вторая соседка покачала головой. В ее ухе блеснула гарнитура и тоненький стебелек микрофона. — Ща окочурится, а нам труп прятать или с копами объясняться!
Чернявая уже порхала вокруг меня, обмахивая журналами:
— Подожди ты, ей реально плохо. — Улыбнулась. — Тебя как хоть звать-то, соседка?
Рассеянно подняла на нее глаза:
— Ва-ря…
И продолжила падать куда-то в пропасть собственного сознания. Впитывать в себя все произошедшее: неожиданный разговор, обидные слова, резкие взмахи руками, торопливые шаги в прихожей.
— Меня Вера, — представилась девчонка, прикладывая руку к груди, — она — Ника. Мы, вообще-то обе Вероники, но не суть. Итак, Варя, что случилось?
Ее взгляд загорелся, мой — потух. Что я, вообще, здесь делаю? И почему совершенно нет сил, чтобы встать, придумать, что делать и уйти?
— Ничего. — Отрешенно сказала я.
Блондинка прокашлялась, наблюдая за нашим общением.
— Да говори уже, вижу, что плохо тебе. — Не смущаясь того, что журнальный столик был заставлен закусками, брюнетка села прямо на его край.
Была, не была.
— Жених ушел. — Почти прошептала, надеясь, что никто не услышит.
Но та, что сидела в кресле, тут же присвистнула:
— Бросил, что ль?
Нужно быть сильной.
— Да.
Мой желудок начал выделывать трюки. Судя по ощущениям, сжался, разжался, скрутился в дугу.
— Это тот упырь, что ли? — Хохотнула блондинка и прикрыла рот рукой.
Любительница косичек грозно зыркнула на нее:
— Ника!
Мои руки задрожали.
— Какой упырь? — Спросила, оглядывая обеих.
— Ну, тот блондинистый, что к тебе ходил. — Смущенно ответила светленькая и прикусила губу. — Глаза как у инопланетянина, мутные такие, уши острые, глядит вокруг, как голодный. Того и гляди набросится, чтобы крови напиться.
Я поморщилась, напряженно пытаясь сообразить, что общего у Альберта с этим описанием.
— Не слушай ее. — Улыбнулась Вера. — У нее языком можно улицы подметать! Ушел, значит?
Второй раз отвечать уже легче:
— Да.
— Ясно тогда, почему тебе так плохо. — Она встала. — Подожди, выпить принесу.
— Спасибо. — Кивнула. — Воды без газа, пожалуйста.
Эти мои слова почему-то заставили Нику рассмеяться. Девчонка даже сделала один оборот вокруг своей оси на кресле.
— Ха-а, наивная!
Вера тоже почему-то хихикнула, быстро сбегала на кухню и вернулась с бутылкой водки и тремя рюмками:
— Тебе сейчас чего покрепче полагается. — Поставила горячительное на стол, открыла и разлила. — На, пей. И мы с тобой за компанию, чтобы не страшно было.
Теперь возле моих коленей на краю столика стояла аккуратная маленькая рюмочка со сползающими по стенкам капельками влаги.
— Нет-нет! — Резко вскинула руки.
Еще чего. Пить в незнакомом месте с малознакомыми людьми? Нет уж. Хотя этим же малознакомым личностям ты только что открыла тайну, которой у тебя не сразу бы и хватило духу поделиться даже с матерью. М-да…
— Пей-пей, училка, — потянувшись за своей рюмкой и поставив ее ближе, воскликнула Ника, — а то сейчас в обморок бахнешься. Пей. Сразу легче станет.
Выпрямилась и сложила руки в замок:
— Я такое не пью.
Прозвучало достаточно решительно. И брезгливо.
— Ох, ну, прости, «Джек Дэниэлс» не держим. — Усмехнулась она.
— Представь, что это лекарство. — Мягко сказала Вера. — Тебе сейчас выпить нужно и проплакаться, а ты сидишь с глазами на выпучку, будто кони двинуть прямо здесь хочешь.
Потрясла головой.
— Ты, вообще, реветь умеешь? — Таращилась на меня Ника. — Поплачь, легче станет.
— Не знаю. — Честно призналась я.
Та аж подскочила в своем кресле:
— Что значит «не знаю»? Ты когда в последний раз плакала, мать?
Плечи заходили ходуном.
— Не помню.
Вера охнула, дыхание вырвалось из нее резкими толчками:
— Тяжелый случай. Ника, это, похоже, твой клиент.
— Подарок судьбы! — Блондинка молитвенно сложила ладони. — Только учиться начала, уже объект для практических работ нашла.
Мне стало не по себе:
— Девушки, вы о чем?
В руках Веры появилась вилка.
— Ты не переживай, соседка. — Она насадила огурчик и протянула мне. — Ника у нас на психолога учится. Правда, только на втором курсе, но прогресс уже заметен. Ты не бойся, она в башке не сильно копается, зато совет дельный может дать, если ты ей все расскажешь.
Взяла огурец, застыла, вдыхая острый запах маринада:
— Что расскажу?
— Про багаж свой. — С видом знатока произнесла блондинка. — Как до такой жизни докатилась.
Громко вздохнула, отложила огурец на тарелку и встала:
— Так, послушайте. Я, наверное, пойду. У меня только что личная трагедия случилась, и мне совершенно не до этого всего. — Взмахнула руками, пытаясь подобрать нужные слова.
