Подошла ближе. Теперь в глаза бросились взлохмаченные темные, почти черные, волосы. Они мокрыми (очевидно от бега) прядями спадали на глаза. Их кончики завивались, почти касаясь густых бровей правильной формы. Скулы и все пространство над губой было покрыто мягкой щетиной, отливающей коричневым цветом на солнце.
— А, да, — мужчина выдохнул и протянул мне бутылку того самого вина, — это вам.
Уголки его губ приподнялись в легкой полуулыбке. Стоило мне принять его презент, он кивнул, развернулся и пошел прочь.
— Подождите! — Позвала, догоняя.
Мужчина остановился так резко, что мне пришлось тормозить, в очередной раз врезаясь в его корпус. Глубокое дыхание, точно самый нежный в мире бархат, скользнуло по моей коже. Щеки моментально запылали. От смущения захотелось зажмуриться. То, как он мягко придержал меня за локоть, заставило задрожать всем телом.
— Спасибо, — пожирая глазами его спокойное умиротворенное лицо, пролепетала я.
Сердце пропустило сразу несколько ударов.
— Пожалуйста, — ответил он и отпустил меня, едва убедившись, что теперь могу ровно стоять на ногах.
Вот так легко. Никто не просил его отваливать за меня чертову кучу денег, а он просто говорил «пожалуйста».
— Дайте мне, пожалуйста, свой номер телефона, — попросила, совершенно растерявшись. Представляю, как это прозвучало. И тут же спохватилась. — Чтобы я могла вернуть вам деньги…
— Да не стоит. — Сказал это, кажется, совершенно искренне.
— Нет! Так нельзя! — Почти вскрикнула, заметив, что мужчина собирается вновь развернуться и уйти.
— Да все нормально, — заверил он и вдруг замер.
Проследила за его взглядом. Из моих рук, кружась в воздухе, упорхнула карточка с приглашением. Сжала челюсти, ненавидя этот клочок бумаги, так нелепо вернувший меня в жестокую реальность из сказки про прекрасного принца, спасшего меня из беды. Незнакомец нагнулся, протянул руку и ловко поймал его на лету. Переворачивать не стал, просто протянул мне.
Наверное, смотрела на приглашение слишком долго, потому что он вдруг взял из моих рук контейнер с мороженым и бутылку и кивнул на скамейку:
— Давайте-ка, присядем.
Это был не вопрос. Не приглашение. Он не спрашивал моего мнения, просто двинулся в нужном направлении, даже не проверяя, иду ли за ним. И я быстро припустила следом по узкой дорожке, ведущей к деревьям. Села, сложила руки на коленях и робко подняла на него взгляд.
Кадык ходил ходуном, глаза бегали по моему лицу. Мужчина казался обеспокоенным и взволнованным.
— Думал, вам полегчает, если избавлю вас от этой неприятной ситуации. — Вдруг сказал он, тяжело вздохнув. — Но вы продолжаете плакать.
— Я что? — Вздрогнула, пройдясь ладонями по лицу.
Они тут же стали мокрыми. Да что за напасть? Все слезы, копившиеся во мне больше десяти лет, решили разом выйти наружу? Стыдно-то как…
— Простите, — выдавила, пытаясь отыскать в карманах платок.
Конечно же, его там не оказалось.
— Это вы меня простите, если сделал что-то не то. Не хотел вас обидеть или… напугать.
— Нет, что вы! — Спохватилась я. — Это не из-за вас. Наоборот. Просто…
И покосилась на злосчастную карточку, лежащую теперь на крышке контейнера. Будто зависла, разглядывая оборотную сторону, украшенную рисунком из лепестков блестящих цветов с колючими стеблями. Замерла, забыв, что нужно хоть иногда дышать. Впилась в нее глазами, будто в заразу, угрожающую жизни и здоровью.
— Из-за этого? — Тихо спросил он.
Медленно наклонилась на спинку скамьи и кивнула.
— Можно? — Мужчина робко протянул руку. Кивнула еще раз, и он перевернул карточку.
Из моих глаз с удвоенной силой полились слезы. Будто там было написано что-то чрезвычайно стыдное или неприятное про меня. Пока его пронзительные глаза черными угольками скользили по строчкам, меня охватила ужасная паника. А вдруг не спросит? Зачем это ему? Мне вдруг почему-то очень захотелось поделиться этой болью хоть с кем-то.
Но он спросил:
— А кто они? Кристина и Альберт?
И меня вдруг прорвало. Хотел он того или нет, но незнакомцу пришлось выслушать и про мою сестру, и про бывшего жениха, и про их вероломство. Когда очнулась, выплеснув все накопившееся, и выдохнула, отметив, что слез больше нет, мужчина так и сидел напротив меня все с тем же взволнованным выражением лица, на котором, на удивление, не было ни отвращения, ни желания поскорее сбежать.
— Надоело быть сильной. Нужно признать: у меня все плохо, и я совсем одна.
Вытерла лицо рукавом рубашки.
— У тебя что, совсем нет друзей?
— Ну, как… — Всхлипнула, вдруг обнаружив, что держу в руках ложку и зачерпываю мороженое прямо из ведра, стоящего у меня на коленях. — У меня работа, мне некогда дружить. Черт… Да! У меня совсем нет друзей! Точнее, до знакомства с соседками не было…
— Ясно, — нахмурив брови, протянул он.
После такого концерта с соплями и признаниями, мужчина казался мне совершенно непрошибаемым, стойким и почти героичным.
— Все плохо. В жизни, на работе, да еще какая-то мразь обо мне статьи строчит… — Закрыла ведро крышкой и, набравшись смелости, взглянула на него. — Прости меня, пожалуйста, мне, наверное, очень нужно было высказаться. Обычно я себя так не веду с незнакомыми людьми и вообще…
— Артем, — он протянул мне руку
— Варя, — улыбнулась, пожимая ее.
Рукопожатие получилось слабеньким — он, вероятно, боялся причинить мне боль. Но от прикосновения его ладони, горячей и мягкой, по всему по телу пронеслись неведомые прежде импульсы, чем-то похожие на электрические. Ощущение было странным и непривычным. Не припоминаю, чтобы реагировала так на кого-то еще.
— На самом деле, я боюсь женских слез, — мужчина пожал плечами.
— Прости, — улыбнулась я.
Понятно, чего это здоровяк выглядел таким растерянным.
— Так что ты решила?
Взглянула, непонимающе:
— Насчет чего?
— Ты идешь? На свадьбу.
Замерла.
— Я? — Такое у меня даже в голове не укладывалось. — Да ты что! Не-е ет, это даже не рассматривается!
— Почему? — Теперь Артем выглядел искренне удивленным.
— Зачем? Это унизительно!
— Разве не для этого сестра прислала тебе приглашение? Она этого от тебя и ждет. Считает, что может раздавить какой-то, — покрутил в руках приглашение, — карточкой с буквами. А ее будущий муж и вовсе, наверное, мечтает не слышать о тебе никогда. Ему ведь еще смелости нужно набраться, чтобы посмотреть в твои глаза.
