— Шурик, видать, звонит. — Шепнула мне на ухо Вера. — Тот еще выдумщик.
— На пороге стоят два хмурых небритых охранника, один из них берет штык, подходит и тычет тебе им промеж лопаток. Больно? Да… Ты послушно выпрямляешься на стуле, но тут вхожу я: «Выйти всем вон!» Подхожу, хватаю лампу и направляю тебе в лицо. Теперь ты видишь не только алый кусок ткани со свастикой вдоль стены, видишь мой черный, по фигуре мундир с повязкой и серебряным шитьем. Кожаные сапоги, плотно облегающие сильные, стройные ноги. Кожаные, лайково-тонкие, перчатки на руках. Стек, который я небрежно бросаю на стол. «Русский бородатый лесной медведь! Смотри на свою красивую даме шарфюрер, партизан!» Обидно да, что руки скручены за спиной? Я медленно и порывисто расстегиваю на себе одежду.
— Боже… — Прикрыла рот рукой, заметив, что Ника просто кайфовала от своей работы. Улыбалась, закрыв глаза и потягиваясь.
— Ставлю ногу на твой пах. — Продолжила она. — Чувствую, что у тебя в штанах начинается восстание. Сиди и молчи! Убираю ногу, подхожу ближе, наклоняюсь. Провожу острым ногтем по твоей щеке. Больно? Останавливаюсь на подбородке, заставляя тебя зажмуриваться от боли. Смотри мне в глаза! Обхватываю рукой твое лицо, грубо, до скрипа кожи перчатки. Наклоняюсь еще. Теперь ты можешь даже чувствовать запах моей помады. Из моих красных губ показывается язык, горячий и влажный, я медленно скольжу им по твоей щетине, опускаюсь ниже, касаюсь соленой от пота шеи. Вижу, как ты вздрогнул. Хватаю пальцами рубаху на твоей груди и подобно волчице втягиваю носом твой запах.
— Это еще что! — Снова шепнула мне Вера. — Вчера он доминировал: был вождем варваров, овладевавшим римлянкой на ступенях храма Весты. Ника так вошла в роль, стонала, что соседи чуть ваших не вызвали.
— Мне нравится твой запах, партизан. Мои руки скользят вниз по твоей груди. Слышишь звук разрываемой ткани? Это я рву твою рубаху. Одним движением хватаю тебя за волосы на затылке и самодовольно улыбаюсь. Продолжаешь смотреть с вызовом? Ну, ладно. Скидываю с себя куртку и заставляю тебя провести носом по моей груди. Вдохни мой аромат. Будоражит? Хочется еще и еще, да? Я останавливаю твою голову там, где начинаются кружевные трусики. Сильно прижимаю тебя к ним лицом. Чувствуешь, как дрожу? Хочешь опуститься ниже? Сними их. Зубами!
— Вер, — облизала пересохшие губы и встала, — я, пожалуй, пойду. Спасибо за вино и, — обернулась к Нике, занятой разговором, — за компанию… Но мне осталось спать всего семь часов…
— Конечно-конечно, — кивнула она. — Заходи завтра. И лови, давай, этого урода, который девчонок наших насилует и режет.
— Постараюсь. — Обошла стул и тихо вышла с балкона.
— Вот так, да, тяни их вниз. Чувствуешь, как намокли? — Донеслось за спиной, заставив меня в очередной раз поежиться.
Ужасно хотелось упасть на свою кровать и сразу отключиться, но в голову продолжали лезть разные мысли. На этот раз, правда, о работе и возможных перспективах в расследовании.
* * *
— Привет. Почему ты меня не подождала? — Артем ворвался в кабинет к оперативникам ровно в восемь утра.
Такие вопросы не задают в присутствии посторонних. Хотя в том, что он хотел подвести меня утром до работы, ничего такого и не было. Оторвалась от изучения бумаг, чтобы встретить его абсолютно безразличным взглядом.
— У нас здесь маньяк орудует, Грин. — Едва заметно повела бровью, изучая его лицо. — И он не будет ждать, пока ты выспишься.
Сидела на краю стола, принадлежащего Руслану. Нет, нужно признать, что раньше я не позволяла себе ничего подобного, но теперь в меня будто дьявол вселился. Хотелось проверить, на что еще способна, как сильно смогу сдвинуть границы своей зоны комфорта, хотелось упиваться и наслаждаться новой собой.
Конечно, он не узнает, что моя задница коснулась столешницы всего за пару секунд до его прихода, ровно тогда, когда за дверью послышались торопливые шаги. Зато увидеть его растерянный взгляд — это было приятно. А наблюдать, как черные глаза начали сверкать чем-то вроде недоумения и даже ревности при виде оперативников, разинувших рты, — это поистине бесценно.
— Зря съездил, — совершенно без претензии, скорее просто грустно, протянул Артем, подходя ко мне ближе.
Я не придумала ничего лучше, чем снова уткнуться в бумаги.
— Тебе тоже кофе сделать? — Спросил Олег.
— Да, — ответили мы одновременно с Гриневым. Но он добавил: — Спасибо.
И снова посмотрел на меня. Точнее на мои ноги, закинутые одна на другую. И на игриво качавшуюся на кончиках пальцев красную туфельку.
— Есть какие-то новости? — Обернулся к Руслану.
— А? — Тот чуть не подпрыгнул. — А… Ага. — Прочистил горло. — Никаких.
От столика в углу комнаты уже доносился аромат крепкого кофе, единственного на чем, надо признаться, ребята никогда не экономили.
— Попробую проверить, может, кто сегодня из наших не вышел на работу. — Сказала, откладывая бумаги в сторону. — Вдруг повезет. Все же девушка приложилась к нему, и, надеюсь, хорошенько расцарапала гаду лицо.
— Значит, он точно был в форме? — Спросил Гринев, усаживаясь на стул.
Медленно повернулась к нему. Что же такого было в этом Артеме? Почему он горячее, чем южное солнце в начале июля? Почему обжигает меня каждый раз, стоит только оказаться в опасной близости. И так хочется обжечься… еще и еще…
— Отправлю-ка я сегодня тебя на станцию, Артемка. — Взяла со стола шариковую ручку, под его пристальным взглядом покрутила ее в руке. — Если он один из нас, то вряд ли тебя узнает. Походи, поспрашивай тех, кто там постоянно трется, просто понаблюдай. Раз у девушки кровь под ногтями, у него должны быть царапины. Лицо, шея, руки. Поговори с гастарбайтерами. Короче, вынюхивай, — эта деятельность для тебя привычна.
— А ты? — Он нервно провел ладонями по джинсам. — Не поедешь со мной?
Пожала плечами.
— Мне нужно к судмедэксперту. Потом еще куча бумажной работы. — Отстраненно пробежалась взглядом по задумчивым лицам ребят. — Ты же рвался в бой? Вот. Действуй. Сегодня у тебя очень ответственное задание. А мне еще нужно будет договориться с Иваном Дмитриевичем. Он никак не дает нам добро на использование «подсадной утки».
— Почему?
— Так ведь нашего злодея привлекают совсем юные девочки. А где ж я найду среди нас сотрудницу, подходящую под типаж жертв? Даже если загримировать ее… — Почесала переносицу. — И если даже предположить, что мне хочется быть уволенной или посаженной за решетку, эта работа слишком сложна для школьницы: часы напролет курсировать по парку и возле станции в темное время суток, постоянно находясь в смертельной опасности, и так день за днем… Нет, здесь нужна взрослая женщина. Мы не имеем права рисковать ребенком.
— И что теперь делать?
— Придумаю, как это организовать. — Приняла кофе из рук Олега. — Спасибо. Вы, ребята, — оглядела своих подчиненных, — займитесь организацией видеосъемки в парке, хорошо? Только чтобы по-тихому, не привлекая много внимания. Также нужно отработать всех сотрудников автостанции и обслуживающий персонал.
