— Что? — Повторила, словно заторможенная.
— Мы с ней не вместе. — Его слова вдруг приобрели какой-то пронзительный печальный оттенок. — Не. Вместе.
А мои руки уже выстроили между нами преграду, коснувшись его вздымавшейся от частого дыхания груди.
— Зачем ты мне это говоришь? — Выдохнула, моргая гораздо быстрее положенного.
— Просто, чтобы ты знала. — Он смотрел на губы, произнесшие это, и словно не верил им.
— Мне неинтересно, — прикусила верхнюю губу.
— Разумеется, нет, — несколько раз, будто самому себе, кивнул Артем и медленно заскользил ладонями вверх по моим бедрам.
Глава 15
— Так, все. — Стиснула пальцами его ладони, посмотрела в глаза. — Остановись. — Убрала наглые руки от себя подальше. — Мы здесь, Грин, серьезными вещами занимаемся, у нас тут не дом свиданий.
Он не торопился сходить с места, поэтому пришлось его отодвинуть, чтобы спрыгнуть со стола. И это было моей первой ошибкой.
— Бляха! — Воскликнула, прыгая на одной ноге и теряя равновесие.
Ну, вот, уже ругаюсь. Кажется, терапия по выходу из зоны комфорта прогрессировала слишком высокими темпами.
— Куда ж ты торопишься вечно, — Артем подошел и подхватил меня за талию. — Неугомонная женщина. Говорили же тебе: повязку наложить нужно. И сними вторую туфлю, скачешь на каблуке, опять навернешься.
Позволила ему приподнять себя и освободить от обуви.
— И что теперь? — Вздохнула, неловко одергивая юбку. — Как мне теперь работать?
— Ну… — Гринев пожал плечами, раздумывая. — Наложим гипс, будешь носить калошу… Придется тебе меня слушаться…
— Ага. Конечно, — произнесла недоверчиво, пытаясь считать по глазам, шутит ли он. — Калошу? Гипс?
— Ладно, — рассмеялся он, придерживая меня под локоть, — всего лишь тугую повязку, чтобы немного зафиксировать ногу. Придется тебе походить в тапочках некоторое время. Поехали в травмпункт.
— Вот, блин. — Дотянулась и подхватила со стула сумочку. — А ты меня потом отвезешь к судмеду?
— Буду хоть целый день катать по городу. Куда скажешь.
— Ау-а-ау-а-а-а-у!!! — Застонала, пытаясь встать на поврежденную ногу. Ошибка номер два.
— Пойдем, — довольно улыбнулся, протягивая руки. — Тебя покатает большая черепаха.
— Я сама могу. — Заявила, гордо задрав подбородок. — Чтобы весь отдел пялился, как ты меня на руках тащишь?
— У тебя ж производственная травма. — Подошел ближе. — Что тут такого?
— Нет.
В задумчивости почесал шею:
— Сама тянешь. А где-то преступник разгуливает…
— Вот гад. — Запрыгала на здоровой ноге к двери.
— Упрямица! — Донеслось из-за спины как раз перед тем, как его сильные руки подхватили меня и с необычайной легкостью закинули на плечо. — Не хочешь по-хорошему, будет так.
— Эй! — Задергалась я, невольно разглядывая его крепкую задницу. — Отпусти! Я согласна, согласна, только бери нормально, что ж ты меня, как мешок картошки-то поволок?! — И услышав, что он открыл дверь, перешла на шепот: — Не смей меня тащить через весь отдел в таком виде!
Но Артем не двигался с места. Молчал почему-то.
— Эй, Грин, — прошептала, болтая ногами и думая только о том, сильно ли задралась моя юбка. — Ты что встал?
— Помочь? — Донесся до моих ушей тяжелый выдох Лунева откуда-то из коридора.
— Сами справимся, — усмехнулся Артем, перекидывая меня обратно через плечо, словно куклу, устраивая удобнее на вытянутых руках и крепко прижимая к своей груди. — У Варвары Николаевны производственная травма, растяжение лодыжки.
— Привет, — выдавила, сдувая с лица упавшую прядь и густо краснея.
— Я помогу. — Смерив нас недоверчивым взглядом, сказал Егор.
— Тогда подбери ее туфли и закрой кабинет, — улыбнулся Гринев и посмотрел на меня, — дай-ка ему ключи, капитан.
* * *
Кучерявые, досиня черноволосые, с хорошо заметными полосками темных усиков над верхней губой, сверкающие раскосыми глазами под густыми бровями и в ярких одеждах: золотистых, огненно-красных, украшенных цветами и желтыми всполохами, будто язычками костра. В теплых платках на плечах и головах. И это в такую-то жару.
Цыганки.
Они тарахтели наперебой и чирикали, словно стая воробьев, окружая Грина плотным кольцом на площади у станции.
— Сейчас оберут до ниточки. — Произнесла, открывая окно и пытаясь прислушиваться. — К вам ведь недавно одного привозили, который им под гипнозом все деньги отдал и даже обручальное кольцо? Помнишь, Руслан?
Обернулась. Парень лежал, свернувшись комочком, на заднем сидении гриневской «мазды» и спал с открытым ртом. Усмехнулась. Бедный. Кто ж выдержит несколько суток дежурства подряд? Постоянные совещания, координация действий, разработки, усиленный поиск решений и зацепок, патрулирование. Мы с Артемом только приехали, а они-то с Олегом всю ночь были на ногах.
Вновь посмотрела в окно. Гринев хохотал, размахивая руками и отчаянно жестикулируя. Вот же ненормальный. Зачем он их, вообще, к себе подпустил? Это еще, наверное, опаснее, чем лезть в лапы к потенциальному маньяку. Оставят его, бедного, без трусов, а я виновата буду. Вон, какой придурковатый вид на себя напустил, явно заболтали. Сейчас начнет наличность из кошелька выворачивать.
А, вообще, забавный он. И с ним весело… Если бы не серьезность дела, над которым работаем, хохотали бы мы, наверное, без умолку.
— Привет, — Егор, вдруг открывший водительскую дверь и севший внутрь, заставил меня подскочить на месте.
— Привет, — улыбнулась, принимая из его рук стаканчик с кофе и что-то завернутое в бумагу. — Что это?
— Заезжал к маме, она испекла пирог. — Он прищурился от солнца. — Передала тебе с наилучшими пожеланиями.
— Ух ты… — Втянула носом чудесный аромат мяса, картофеля и лука. — Спасибо… — Заметила, что зеленые глаза Лунева смущенно скользнули по моему лицу и тут же, словно пожелав спрятаться, уставились куда-то сквозь лобовое стекло. — А ты какими судьбами здесь?
Он нахмурился.
— Так мой душегуб никак не желает общаться. От допроса к допросу мариную его, мариную, а ему хоть бы хрен. Вот настраиваюсь на последний рывок. Знаешь ведь, что они больше всего не любят? Что их слава достанется кому-то другому. Попробую намекнуть ему на это, может, сработает. — Покачал головой, разглядывая табор в двадцати метрах от нас. — Он им гадает. Он, мать вашу, гадает цыганам!
— Кто?
— Твой верный рыцарь. Смотри.
Обернулась и уставилась, не веря собственным глазам. Этот чертов Грин умудрился не только избежать участи быть окученным цыганами, но и сам их развел. Хрустящие купюры одна за другой исчезали в его кепке. Пасы руками, серьезный вид, и вот он уже рассказывал им что-то с видом заговорщика, водя пальцем по ладони одной из черноволосых смуглянок.
