— Успокойся, Кристина, сейчас сотрудники просто кое-что проверят… — попытался поговорить с ней Артем.
— А ты, вообще, кто такой? — Девушка, шатаясь, попыталась выдернуть руки. Судя по тому, как он сморщился, она дыхнула на него хорошей порцией перегара. — Ты кто? Ее защитничек, что ли? Что, вообще, такой как ты может делать рядом с… — Махнула в мою сторону рукой. — с такой…
Я уже не слушала. Протиснулась сквозь спины сотрудников и застыла в ожидании. Андрей согласился добровольно открыть сейф. Бросил на меня последний взгляд, обещающий жестокую расправу и десять казней египетских, отвернулся, набрал код и медленно отошел.
Все замерли, в том числе и я. Смотрели, словно завороженные. В желудке неприятно заныло. Ожидание превратилось в нехорошее предчувствие.
Дверца, как крыло мощной стальной птицы, неспешно отплыла в сторону. Внутри было… пусто…
Он знал. Хотя это не было сейчас написано на его хитром лице, но он точно знал, и поэтому заранее перепрятал содержимое.
— Ищем дальше, — сказала на выдохе и развернулась.
Хотя уже твердо знала, что это окажется бесполезным занятием. Совершенно бесполезным.
Глава 22
— Вызывайте Стручкова на допрос! — Бросила в ярости Олегу, быстрым шагом направляясь к машине. — Я буду через час.
— Есть, — приглушенно ответил он, открывая свой автомобиль и провожая меня жалостливым взглядом.
Мне хотелось скорее спрятаться от всего этого. От унижения, от самодовольной улыбки Андрея, от плачущей мамы и изрыгающей проклятия сестрицы. Мы перерыли кабинет, перевернули вверх дном весь дом, облазили пристрой, подвал, гараж и даже обыскали участок. Убили на это полдня. И все бесполезно. Лучше бы мне теперь не возвращаться в отдел, а сразу принять капсулу с ядом, лечь, сложив руки на груди, и приготовиться умереть.
Мозг лихорадочно соображал, уши горели огнем от напряжения и стыда, руки тряслись.
— Артем! — Резко обернулась, чтобы позвать Гринева, и тут же уткнулась в его же грудь.
Он шел сразу следом за мной.
— Эй, — его руки сжали мои плечи.
— Артем, — хватая ртом соленый морской воздух, склонила голову. — Позволь мне… Можно я… Мне…
— Говори уже, Варь. — Выругался и прижал меня к себе крепко. — Все нормально, это просто первый раунд. Партия будет за нами.
Постаралась не разреветься, всхлипнула, изо всех сил удерживая слезы, рвущиеся уже из глаз, хотя и знала, что он мне их обязательно простит. Не могла быть слабой. Не имела права. Какой угодно: злой, в бешенстве, расстроенной, удрученной, но только не разбитой. И только не при своих подчиненных. Выпрямилась, сжав руки в кулаки, и подняла на него взгляд.
— Можно мне сесть за руль? — Ужасно хотелось его обнять, но в трех шагах от нас отъезжали от дома машины с оперативниками.
Артем уставился на меня, не понимая.
— Да… — Не отрывая глаз от моего лица, вложил в ладонь брелок. — Но в таком состоянии…
— Просто, — сжала губы, не позволяя им дрожать. — Это меня обычно успокаивает.
Моя грудь высоко вздымалась от частого дыхания.
— Конечно, — тихо сказал он, кивнув.
Отошел, позволяя мне пройти. Застыл, наблюдая за каждым движением и, кажется, боялся даже выдохнуть. Обошла его и села за руль, завела двигатель. Артем опустился на пассажирское сидение, заложил руки за голову и уставился вдаль.
— Боишься, Грин? — Спросила, делано усмехаясь, и сдала задним ходом. Вырулила и направила автомобиль по дороге вниз.
— Нога у тебя опять заболит, — перемещая ладони на уставшее лицо, произнес он. — Беспокоюсь.
А я думала, за машину свою боится.
Выехала на набережную и добавила скорости.
— Доверяешь мне? — Спросила, хватая ртом воздух. Опустила до предела стекло со своей стороны. Больше воздуха, больше ветра. Меня ощутимо трясло. — Доверяешь?! М?
Он не смотрел на меня.
Сильнее вдавила педаль газа. Обогнала сначала одну машину, потом другую, повернула на извилистый горный серпантин, откуда открывался обалденный вид на море и на город.
Лучше бы я поревела. Эмоции, бушевавшие в душе, отчаянно просили выхода.
— Все ожидаемо, Варя. — Артем задумчиво потер пальцами пробивающуюся щетину на лице. — Кто-то слил информацию о том, что мы вышли на Валеру, он же предупредил, что у нас ордер. Подумай хорошенько, кому ты можешь доверять.
— Господи, — немного снизила скорость, въезжая в крутой поворот. Ветер безжалостно хлестал меня по щекам, взлохмачивал волосы, царапал шею. — Да мы же все вместе, мы под пулями ходим, мы друг друга своими спинами готовы прикрыть в любую секунду… Как я могу им не доверять?!
— А Лунев?
Посмотрела на него удивленно и покачала головой.
— Нет.
— Почему? — Черные глаза усмехнулись.
— Просто нет. — Пожала плечами, отвернулась к дороге. — Нет и все.
— Потому что он тебе нравится?
Чуть не нажала одновременно на газ и на тормоз. Во рту пересохло.
— Не поэтому, — ответила, часто моргая. — Я его… чувствую. Знаю. Он не мог.
— Чувствуешь… — Теперь его глаза не смеялись, смотрели уязвленно.
— Это не он. — Повторила упрямо.
— Удивительная штука — женская интуиция. Она видит все, кроме лежащего буквально на поверхности.
— Перестань.
— Да пожалуйста, — развел руками.
— Это здесь, — немного притормозила, рискуя останавливаться на таком участке дороги.
— Что? — Он приподнялся и посмотрел вокруг.
Горы, узкий серпантин, поворот, крутой обрыв. И море.
— Мой отец…
— Останови. — Сказал твердо.
Взяв себя в руки, отдышалась, сбросила газ, прижалась к обочине и заглушила двигатель. Внутри все клокотало, хотелось закричать от бессилия и свернуться в комочек от жалости к себе одновременно. Дернула на всякий случай ручник — на таких крутых склонах это не бывает лишним. В салоне повисла тишина, лишь через открытое окно доносился мерный гул волн внизу.
Артем решительно открыл дверь и вышел. Последовала его примеру.
Ветер разыгрался не на шутку. Каждым дуновением старался сорвать с нас одежду, больнее ударить в лицо, сбить с ног. Или просто так казалось потому, что мы были теперь на возвышении. Справа тянулся длинный мыс, на нем виднелся одинокий маяк и белеющий над высоким обрывом памятник погибшим на пароходе «Адмирал Нахимов». Металлические трубы разной высоты врезались в небо, словно оборванные человеческие жизни, бетонный круг опоясывал их у основания точно беспощадная волна, захлестнувшая судно одним резким ударом в тот роковой день.
