— Бывало, конечно. В туалет там… Ну, или по делам. — Кивнул. — Да, было.
Радостно улыбнулась и сделала новую пометку.
— Отлично. А… скажите, как у него складывались отношения с девушками? Он что-нибудь об этом вам рассказывал?
Теперь духота, кажется, накрыла его с головой. Потеребив воротник застегнутой наглухо рубашки, Антон Викторович вынужден был сменить позу и выпрямиться. От моих глаз не укрылась небольшая свежая царапина у основания его шеи.
— Девушка у него была. — Пожал плечами. — Больше ничего такого не знаю.
— Но на службе вы должны были заметить, имелись ли у него трудности в общении с противоположным полом? Стеснение, агрессия, нелюдимость? Или, наоборот, проявлял к ним повышенный интерес?
— Ну… — Стручков нахмурился. — Он, вообще-то, болтун… Располагал к себе, но чтобы как-то по-особенному вел себя… — Почесал бровь. — Не, не припомню такого. А что… что-то случилось? Его в чем-то подозревают?
— Антон Викторович. — Захлопнула папку, улыбнулась, встала и подала ему визитку. — Вы нам очень помогли. У меня к вам будет одна просьба. — Прищурилась. — Попрошу отнестись к ней достаточно серьезно. Приглядывайте, пожалуйста, за своим напарником по возможности. Если только заметите что-то странное в его поведении, наберите меня. Хорошо?
Он встал, взял в руки карточку и кивнул.
— Это касается… какого-то определенного дела?
— Сейчас я не могу разглашать эту информацию. — Развернулась и пошла к двери, уже заботливо открытой для меня одним из сотрудников. Остановилась и еще раз посмотрела на Стручкова. — Еще раз большое спасибо за помощь. Надеюсь, могу рассчитывать на то, что вы никому не расскажете о нашем разговоре?
— К-конечно. — Сглотнул он и убрал визитку в карман.
Дежурно улыбнувшись, вышла и пошла по коридору в свой кабинет.
Сердце грохотало, пиная ребра в ритме нестройного марша. Ноги подкашивались, во рту пересохло, в лицо бросилась удушливая краска. Мне стало нереально жарко от одной только мысли, что настал час «Икс». Сейчас он либо среагирует, либо затаится на долгие годы. И тогда мне конец. Во всех смыслах. Печальный трагический конец.
Прошла в другое крыло здания, ни разу не обернувшись, и вошла в свой кабинет. Бросила папку на стол, выкинула в мусорку жвачку, налила воды и уставилась в окно.
Красно-оранжевая полоса заката резко контрастировала со свинцово-серыми облаками, нависающими над потемневшим морем. Солнце, как светящаяся корона, медленно опускалось в его неспокойные воды, погружалось, отдавая волнам золотой блеск, дорожками добегающий до самого берега. Оно словно успокаивало море, усыпляло его, расправляло зеркальную рябь в тончайшую гладь с едва различимыми барашками расплавленного металла по краям.
Я опустила жалюзи и, не включая света, продолжила сканировать взглядом пространство за стеклом. Когда машина Стручкова отъехала со стоянки, раздался звонок. Подошла к телефону.
— Да.
Голос Артема звучал тревожно:
— Варя, сейчас с центральной улицы его поведет Руслан.
— Угу.
— Далее его сменим мы с Олегом, затем Кирилл. — Он тяжело выдохнул. — Думаю, он направится домой. Или туда, где у него тайник. Это если, как следует, напугался. Но если…
— Все будет хорошо, Грин. — Улыбнулась в темноте кабинета и добавила. — Пусть нам повезет.
— Да. Пусть. — Помолчал немного. — Мы будем на связи.
Положила трубку и поставила чайник.
Невероятно сумасшедший день. Завтра еще от Ивана Дмитриевича огребать за неудачи. Бросила ложку молотого кофе с горкой прямо в кружку, добавила немного сахара, устало опустилась в кресло. От напряжения, кажется, даже волосы на голове шевелились, а желудок стягивало неприятным тугим узлом. Мне бы сейчас валерьянки, а не бодрящей смеси робусты с арабикой.
Когда вода закипела, заварила кофе. Пила его в тишине, любуясь через щелочки между полосками жалюзи уже угольно-черным колышущимся морем вдали, рассекаемым лишь ярким алым отблеском уже еле видимой горошинки солнца на горизонте.
Обернулась на тихий стук. В дверях показалась фигура Лунева.
— Егор… — Поставила на подоконник пустую чашку с мелкой крошкой кофейной гущи на стенках. — Ты… почему еще здесь?
Беззвучно закрылась дверь. Мощный силуэт отделился от стены и направился в мою сторону. Наконец, когда красноватые отблески от окна коснулись его лица, мужчина пожал плечами.
— Дела, допросы… — Подошел и сел на подоконник, оказавшись всего в полуметре от меня. Теперь мы с ним сидели лицом к лицу, разделенные лишь пустой кружкой, источающей тонкий аромат остывающей кофейной гущи.
— Устал? — Спросила полушепотом.
— Да все нормально.
Мягкий свет от окна блуждал по его лицу, нежно касался мужественной фигуры и сильных рук с мелкими завитушками темных волос на них.
— Хочешь, заварю тебе кофе?
Поежился.
— Восьмая чашка за день? Нет, это уже слишком.
Улыбнулся, дернув плечом.
Такой высокий, широкоплечий. Такой простой и такой красивый, что даже захватывало дух.
— Да, пожалуй, это многовато. — Улыбнулась в ответ и тут же пожалела, что в руках больше нет спасительной кружки, в которую можно было бы вцепиться, чтобы не чувствовать такого сильного смущения. — Слышал уже о моем утреннем провале?
— Да… У кого не бывает. — Егор усмехнулся. — Это все быстро забывается. Не переживай.
Легко сказать.
— Что-то не припомню за тобой подобных косяков.
Рассмеялся.
— Просто я старше.
— Да…
Мы некоторое время молчали, потом вдруг зазвонил телефон. Нажала «принять вызов».
— Варя, он выехал из дома, кружит по городу. — Сообщил Олег.
— Наверное, проверяет, нет ли за ним слежки. Будьте осторожнее.
— Так точно, — усмехнулся опер и скинул вызов.
Положила телефон на подоконник и до боли прикусила губу.
— Уже что-то. — Произнесла облегченно.
— Даже не буду спрашивать. — Егор сложил руки на груди. — Чтобы не спугнуть удачу. Она тебе пригодится.
— Ага. — Скрестила пальчики. Совсем как в детстве.
— Как ты сама?
— В смысле?
Одарил меня ласковым, заботливым взглядом.
— Я не про службу.
— А что, — улыбнулась, — разве у нас есть жизнь вне службы? — Уронила лицо в ладони, словно одно прикосновение к ним могло бы снять всю накопившуюся усталость. Выпрямилась и снова посмотрела на него. — О чем ты, Егор? Какая жизнь? Я иногда совершенно не помню, спала ли, ела ли, и когда это было. Забываю смотреть в зеркало, не помню, когда переодевалась и принимала душ. Не вижу снов, не бываю на море. Все мчусь куда-то, спешу, спешу. Это какой-то дебильный бег по кругу, у которого, кажется, даже нет конца.
