Два беспросветных глухаря, раскрытых мной за последний год, подняли меня в глазах начальства и даже своих собственных. Вряд ли бы мне хватило решительности на принятие требуемых решений, если бы не он. Вот уже за одно это, за руку помощи, его и можно было уважать.
— Ты преувеличиваешь, — смутилась, поравнявшись с ним, — просто нет ничего ужаснее, чем входить в кабинет в разгар планерки и видеть, как Порох готов взорвать тебя одним взглядом!
— Тебе же не доводилось этого испытывать, — поворачиваясь, засмеялся Егор. И мы быстрым шагом двинулись к зданию. — Не переживай, Пороховников вошел в эту дверь всего полминуты назад.
— Не может не радовать, ведь только нареканий мне сейчас не хватало. Такое дело, такая ответственность, у меня мозги скоро вскипят! Всю ночь думала, думала, прокручивала снова и снова. Хорошо тебе с твоим душителем, есть живая свидетельница, а у меня полный тухляк. Поэтому это дело мне и подсунули.
— Не поэтому… — Лунев кашлянул, открывая передо мной дверь. — Прошу вас. — Прошла внутрь, отметив про себя, что сегодня его джинсы и рубашка с закатанными рукавами, обнажающими белую кожу рук, казались нелепыми на фоне стягивающихся со всего города к морю полураздетых людей, почуявших приход настоящего тепла. — Варвар, у меня тут…
— Слушай, — перебила я, — у меня сестра пьяная на машине гоняет, права, по ходу, купила. Что делать?
Пропустила Егора вперед. Не люблю, когда мужчины поднимаются по лестнице следом за мной и пялятся, куда не следует.
— Ну… — Он взъерошил аккуратно уложенные на макушке пряди каштановых волос. — Если купила, это ведь не значит, что они фальшивые. Наверняка, все «по закону». — Ступил на лестницу и обернулся. — Настучать хочешь?
— Не знаю. — Подтолкнула его. — Шевелись, а то опоздаем.
— Да у меня…
— И еще, — снова оборвала его я. — Есть вопрос по одному делу. Схожу, конечно, к экспертам, но, может, ты подскажешь. Если тормозные шланги перерезать, лампочка ведь замигает? Водитель бы точно заметил. А что, если просто надрезать? Тормоза ведь не сразу пропадут? Как раз в пути?
Лунев снова резко обернулся ко мне. Преградил путь, наклоняясь к самому лицу:
— Опять дело отца мусолишь? — Приятно пахнуло лосьоном после бриться и мятной зубной пастой. — Машины уже нет, криминалист, что изучал ее, давно помер. Варь…
— Но ведь тело не найдено…
— Варь!
Сильные руки неожиданно мягко легли на мои предплечья, притянули к себе.
— Мне нужно знать, понимаешь? — Произнесла, сглотнув.
— Мы же с тобой уже обсуждали… — Взволнованно прошептал Егор, наклоняясь все ближе к моему лицу.
Подняла руку, поправила очки.
— Знаю…
Его грудь высоко вздымалась от частого дыхания.
— У тебя сейчас есть проблемы важнее, поверь.
Отклонила голову назад, смущаясь неожиданной близости его губ.
— Ты о чем?
— Если бы ты давала людям договорить, уже бы знала.
Мимо нас вверх по лестнице, поздоровавшись, прошли знакомые ребята-опера. Мы отошли друг от друга на шаг.
— Вот, — достав из заднего кармана джинсов свернутый кусок газеты, протянул мне Егор.
Развернула и замерла, увидев свою фамилию. Быстро пробежалась глазами по статье.
«Жители города обеспокоены… Следственный комитет бездействует…»
«Назначен некомпетентный молодой следователь…»
«В производстве следователя Комаровой ранее находились дела о бандитизме, незаконном обороте оружия, причинении тяжкого вреда здоровью в составе группы….»
«Как можно было доверить…»
«Что, не нашлось кого-то опытнее?…»
Что? Что?!
Медленно подняла глаза и уставилась на Лунева. По спине пробежал холодок.
— Какого черта? — Еще раз взглянула в газету. Сегодняшнее число. Подпись «Аарон Грин». — Это… Как так? Это я — некомпетентная?! — Перешла на шепот. — Почему именно меня решили с грязью смешать?! Да кто он, вообще, такой?! Или такая?
— Никто его не знает, кроме нашего Пороха. — Егор взял меня за руку и потащил наверх. — Успокойся, Комарова. Не поддавайся на провокации, журналисты всегда так делают.
— Да это не провокации, это клевета!
— Все будет нормально, не ссы.
— Егор! — Остановила его уже на этаже, развернула к себе. — Ты хоть понимаешь, какой это удар по моей репутации?! Да меня же выставили на посмешище! Сейчас весь город будет наблюдать за каждым моим шагом!
— К тебе и так пристальное внимание потому, что Порох доверил тебе это дело.
— Кто он такой? Этот Грин?
Лунев виновато улыбнулся и пожал плечами:
— Никто не знает.
— В смысле? — Отчаянно взмахнула руками.
— Вот так. Только Порох и знает. Потому что они общались: когда мэра сажали. Этот Грин накопал на него компромат. Он же у нас в городе вроде как Народный мститель.
— Кто? — Мне уже не хватало воздуха от возмущения.
— Да. Методы у него, скажем, не самые приятные: заснял прокурора области в сауне со шлюхами, так говорят, что сам их и подослал, а судью снял, как тот пьяным из машины на ходу мочится. Не помнишь? В прошлом году все обсуждали.
— Так это был в этой газете?
Вот я попала. Где-то в желудке неприятно заныло.
— Ага. — Егор коснулся кончика моего носа пальцем. — Не дрейфь, это всего заметка, Комар, ее никто и не прочтет.
Покачала головой.
— Это унижение…
— Варь, это просто повод доказать, что ты — лучшая!
Неуверенно кивнула, убрала газету в сумку и поплелась следом за Луневым.
— А где эта газета продается? — Спросила с надеждой.
— Она не продается, — Егор, обернувшись, сделал гримасу, — ее бесплатно разносят по почтовым ящикам…
Значит, все уже знают. Мне конец.
— Какого х…
Не успела договорить, как из кабинета подполковника Пороховникова вдруг послышалось вежливое:
— Варвара Николаевна, как раз вовремя, мы тебя ждем. Заходи, — Иван Дмитрич махнул мне рукой. Застыв на месте, попыталась протолкнуть ставший вдруг слишком вязким воздух в легкие. Почувствовала робкий толчок в спину от Лунева и, выпрямив спину, вынужденно шагнула навстречу пропасти. — Ты проходи-проходи, капитан, поделись со своей опер-группой мыслями по делу.
Глава 4
Вечер принес прохладу. Ветер дул с севера, солнце же не спешило за горизонт — светило так ярко, что при взгляде на него непроизвольно слезились глаза. Асфальт, омытый редким для начала апреля дождем, уже подсох. Деревья, пробудившиеся от долгого сна, бодро шумели ветвями. Курортный городок уже в полную силу дышал весной, заставляя всех приезжих улыбаться.
