Ее руки заметались по скатерти.
— Сука! — Завопила она, дергаясь активнее. У Артема, кажется, тоже начали сдавать нервы. Еле сдерживая желание меня остановить, он вцепился зубами в собственный кулак. Кристина зажмурилась от боли. — В психушке твоя матушка, понятно?! С катушек слетела! Все! В дурку ее закрыли, там пусть и сгниет!
— Адрес?!
Она стиснула челюсти, обнажая ровные белые зубы.
— Не знаю. Ай! А-ай! Честно, не знаю!
— Запомни, сука, твой отец уже без пяти минут зэк. За все, что он сделал, будет на зоне шконку давить до конца своих дней. Ты — следующая! — Нагнулась и выплюнула ей эти слова прямо в лицо. — Готовься поменять свое дорогое шмотье на полосатый костюмчик за соучастие.
Отбросила ее от себя, как ненужную вещь, достала телефон, развернулась и направилась к выходу. Артем, потоптавшись на месте, последовал за мной, но не забывал постоянно оглядываться. И не зря. За спиной послышался скрип падающего стула, тяжелое дыхание, затем отборная брань.
— Шизанутая, как и твоя мамашка! Совсем чокнулась, беспределит! Он и тебя упечет, так и знай! Будешь там кровью харкать, пока не сдохнешь, сука ментовская! — Мимо меня пролетела бутылка и со звоном разбилась о стену. Набирая нужный номер, я лишь покачала головой, когда сзади раздалось: — Ты хоть прививку от бешенства поставь своей суке, чтобы на людей не бросалась, мразь!
В коридоре замерла с выпученными глазами, пытавшаяся подслушивать Татьяна. Мы быстрым шагом прошли мимо и вышли из дома в вечерние сумерки.
* * *
Мы искали всю ночь. Обзванивали не по разу все больницы и частные клиники. Андрей Майский не брал трубку, а потом и вовсе выключил телефон. Дома не появлялся. Артем уговаривал меня дождаться утра, но, ничего не зная о судьбе матери, я не могла быть спокойной. Вытащила на допрос посреди ночи Стручкова, немного остыла, сорвав на нем часть своей злости. Вернулась в кабинет, носилась по нему в отчаянии, заставляя Олега с Артемом по третьему кругу звонить в лечебные учреждения всех мастей, потом сама села за аппарат и пытала дежурных всех служб города, пока ухо буквально не загорелось от долгого трения с трубкой.
В пять утра мы с Грином поехали ко мне, потом к нему, оба переоделись и приняли душ. Спать ложиться не стали, к семи часам уже вернулись в отдел. В очередной раз набрав номер отчима и услышав, что абонент находится вне зоны доступа, ударила кулаком по столу и обругала саму себя за то, что раньше не предприняла никаких мер, чтобы обезопасить маму.
— Черт, — стиснула челюсти, почувствовав острую боль в ладони. — Черт! — Подбежала к столу Олега, который тихонько досыпал прямо с открытыми веками, гипнотизируя сонным взглядом кофейную гущу в кружке. — Я все поняла! Нужно проверить того психиатра, который своими показаниями подтвердил, что у Инны Майской была депрессия. Возможно, к нему в клинику и положил отчим мою мать.
— Угу, — кивнул Олег, отодвинув кофе в сторону, и потянулся к клавиатуре.
Через несколько минут у нас уже был адрес лечебницы, а также подтверждение, что пациентка с такой фамилией находится со вчерашнего дня у них на лечении.
— Триста километров, — тихо вздохнул Артем, рассматривая карту местности на смартфоне.
— Всего три часа, и я увижу свою маму. — Закидывая сумку на плечо, произнесла я. — Ты с нами? — Бросила на ходу Олегу, припавшему губами к горячему напитку.
— Э… — Растерянно посмотрев на кофе, промычал опер.
— С Порохом не будет проблем. — Сказал Артем, направляясь к двери.
— Конечно, — пожал плечами Олег, отодвинул кружку, встал и направился следом.
* * *
Старое здание с облупившейся штукатуркой на окраине маленькой деревеньки. Мрачное, с железными решетками на окнах и хмурым охранником в покосившейся будке на въезде у ворот. Гуляющие во дворе люди разного пола в странных одеждах или просто в халатах. Пустые, ничего не выражающие взгляды. Пациенты бродили по территории будто зомби. Некоторые из них просто сидели на скамейках, глядя куда-то в одну точку и не двигаясь. Другие, наоборот, ходили взад-вперед, не меняя траектории. Общая атмосфера несла гнетущую безысходность и давящую тишину. Психушка, одним словом.
Я готова была уже разнести в пух и прах эту контору, полную хмурых лиц в застиранных белых халатах, когда после трехчасового ожидания в коридоре появился главврач. Худой мужчина с кустистыми бровями и внушительным кривым носом, напоминающим изогнутую лопасть винта для лодочного мотора. Сутулый, взлохмаченный, с лицом такого же серого цвета, что и стены в его кабинете, он напоминал скорее ходячий труп, чем мужчину среднего возраста.
— Доброго дня, уважаемая. — Приглашая к себе в кабинет, продемонстрировал два ряда прокуренных темных зубов. — Это вы у нас столько шума подняли?
— Здравствуйте, — решила не тянуть кота за хвост, прошла, вынула из кармана удостоверение, раскрыла и сунула ему в лицо. — Следственный комитет. Капитан Варвара Николаевна Комарова.
— Тешкин Александра Трофимович, главный врач. Слушаю вас внимательно.
— Требую объяснить, почему мою мать незаконно удерживают в вашем учреждении? На каком основании?
Мужчина устало выдохнул. Не спеша снял пиджак, повесил на спинку стула, взял с вешалки, стоящей в углу, белый халат и надел. Так же раздражающе медленно застегнул его на все пуговицы, разгладил морщинистыми ладонями подол и сел за свой стол.
— Присаживайтесь.
Опустилась на стул напротив. Постучала удостоверением по столешнице, вздернула брови, напоминая, что жду ответа.
— Назовите имя и фамилию, пожалуйста. — Главврач сложил руки на столе. В глаза бросились глубокие бороздки на желтых криво остриженных ногтях. — Имею ввиду, имя и фамилию вашей матери.
— Майская. — Прокашлялась. Первый раз я вслух называла фамилию, к которой так и не привыкла за столько лет. — Майская Наталия Михайловна.
— Угу. — Пальцы обеих рук сомкнулись в замок. Мужчина задумчиво кивнул. — Есть у нас такая пациентка. Поступила вчера. А… почему вы решили, что мы удерживаем ее силой? Насколько я помню, Наталия Михайловна поступила сюда по личному заявлению. И сейчас она принимает лечение и очень хочет поправиться.
Едва удержалась, чтобы не рассмеяться.
— Моя мать? По личному заявлению? — Выпрямилась, расправила плечи. — Вы хоть отдаете себе отчет, с кем связываетесь? — Помахала перед его изогнутым носом корочками. — Наталия Михайловна никогда не состояла у вас на учете, у нее со здоровьем все в порядке, и закрывать ее сюда она никого не просила. Даю вам последнюю возможность сохранить свою должность: вы отпускаете мою мать, а я не стану поднимать шума насчет творящихся у вас здесь беспорядков.
Мужчина улыбнулся и старательно потер одну ладонь о другую.
— Послушайте, — посмотрел участливо и даже жалостливо, — ваша мать лечится у меня уже более десяти лет. Доверяет мне и надеется на выздоровление. — Склонил голову набок, словно оценивая. — А вы сейчас сильно усложняете мою работу своим поведением и попытками вмешаться в лечебный процесс.
