Сделала последний шаг к свободе и бегом понеслась в сторону машины, не чувствуя земли под ногами. Прийти в себя смогла только на заднем сидении «Мазды», когда та сорвалась с места и набрала уже приличную скорость. Тогда Артем, промокший насквозь, но улыбающийся (явно только, чтобы подбодрить меня), осмелился включить освещение. Фары выхватили из темноты дороги указатели направлений. Мы свернули на нужную трассу и только тогда дружно выдохнули.
Олег тихо рассмеялся, сложил на коврик себе под ноги тяжелую фомку и ножницы, которые до этого крепко прижимал к груди, достал сигарету, опустил стекло и закурил. Грин включил печку, сделал чуть громче радиоприемник и посмотрел на меня через плечо. Подмигнул, и заслуженно получил в награду мою благодарную улыбку.
— Ну, что? — Спросил, смахивая со щеки капельки воды. — Решила, где ее спрячем?
Опустила взгляд вниз. Погладила голову мамы, лежащую у меня на коленях. Та по-прежнему пребывала в забытьи, лишь изредка вздрагивая и что-то бессвязно бормоча. Поправила куртку Грина, которой была накрыта ее спина, и сказала:
— Да. Едем к моей бабуле.
Глава 29
— Она у нас женщина боевая, — предупредила я. — Коктейль из Фаины Раневской и Майи Плисецкой. Сколько бы ни звала жить со мной, всегда отказывалась наотрез. Видите ли, у нее здесь подружка лучшая, они живут в одной комнате, тусовки у них, женихи и теперь еще и тренировки. Бабуля преподает плавание. — Указала на дверь, ведущую в бассейн. — Вон, смотри.
Артем остановился у стеклянной двери, за которой два десятка старушек в пестрых слитных купальниках, стоя по колено в воде, производили разнообразные движения с большими надувными мячами в руках. То поворачивали головы, обтянутые резиновыми шапочками, набок, то вращали мячами перед собой, то дружно наклонялись вперед, стоя к нам спиной, и вгоняли в краску, открывшимися вдруг нашим глазам подвисшими тылами.
— О, Боги, — отвернулся Артем, зажмурившись.
— Столько красоты сразу в одном месте, да? — По-доброму усмехнулась я.
— Уже решила, как скажешь ей, что сын жив? — Спросил, открывая передо мной дверь.
— Раз, два-а-а! — Донеслось из бассейна. — А ну, ниже наклоняйся, старая клюшка! Семеновна, не вихляй задом!
— Даже не представляю. — Призналась, делая шаг внутрь и вдыхая полной грудью теплый влажный воздух. — Ей семьдесят восемь, и она так и не примирилась с его смертью. Сначала упрямо твердила, что папа жив, потом, что ему помогли умереть, потом согласилась переехать сюда, в «Белую Лилию», чтобы не мешать счастью моей мамы с новым мужем.
— Как они, вообще? Ладили между собой? — Спросил Артем, когда мы присели на скамеечку недалеко от резинового покрытия, которое дорожкой вело к спуску в бассейн.
— Да. Мама навещает ее каждые полгода, присылает подарки на праздники. А бабуля… бабуля ее всегда жалела. Понятное дело, Андрей ей не нравился. Но дело даже не в том, что он стал новым мужем ее невестки. Она… просто очень проницательная женщина.
— Шевели булками, Захаровна! — Раздался хриплый голос из воды. — Боишься рассыпаться, что ли?
В моем кармане завибрировал телефон. Достала. На дисплее высветилось: «Егор». Скинула вызов. К разговорам с Луневым я сейчас была не готова. Тем более в присутствии Грина. Расставить точки над «i» и не потерять при этом надежного друга — задача, знаете ли, не из легких. Особенно после его недавних признаний в любви.
Артем отвернулся, сделав вид, что не заметил высветившегося на экране моего смартфона.
— Если ты будешь так же бодро смотреться в купальнике после семидесяти… — начал он, за что тут же получил толчок в плечо.
Мы рассмеялись.
— Они со своей подругой, Семеновной, живут в одной комнате. — Я собрала пылинки с его плеча, нежно посмотрела в глаза. — Раньше были «водными фигуристками», до переезда сюда выступали в паре в Москве и Ленинграде, потом сами стали организовывать соревнования. Несколько лет даже тренировали сборную страны, пока не вышли на пенсию. Можешь представить ее в ярком купальнике, с макияжем и характерной прической? — Рассмеялась. — Я и сама не узнаю ее на старых фотографиях, которые хранятся у меня в квартире. Молодая, красивая. Бабуля до сих пор называет синхронное плавание художественным. Или даже водным балетом. А уж, когда она узнала, что его переименовали в артистическое… вони было… — Покачала головой. — Я думала, у меня телефон взорвется, так она ругалась на чиновников из МФП.
— Вы часто созваниваетесь?
— Не так, как хотелось бы. — Наклонилась подбородком на его предплечье. — Если с головой вязну в работе, забывая, где ночь, а где день, то она сама звонит, чтобы обозвать меня блудной внучкой. — Улыбнулась. — Любя, конечно. Но я понимаю, что, ныряя в работу с головой, забываю и о матери, и о ней. И вот — результат на лицо.
До боли закусила губу, чувствуя вину за то, что произошло с мамой.
— Все будет хорошо. — Артем погладил меня по руке. — Ты поступила правильно, вызвала к маме проверенного врача из «ваших». Сейчас возьмут анализы, прокапают, приведут в чувство. Все под контролем. А завтра уже будем знать, что с ней такое было. Думаю, здесь она быстро поправится.
— Да.
— А если будет рваться домой?
— Шиш. — Твердо сказала, заметив, что старушки уже расходятся, спеша к бортику. — От моей бабули не сбежишь. К тому же, когда она узнает, что отец жив…
— А потом, что у него теперь новая семья… — Добавил Артем.
У меня сразу неприятно заныло в груди.
— Ох, же бедные, — произнес он, глядя, как божьи одуванчики неуклюже лезут друг за другом вверх по лестнице из бассейна. — Можно, да?
Улыбнулась.
— Ну, мы же надели для чего-то эти тапки. Иди.
И Грин прошлепал в резиновых сланцах прямо к бортику.
— Дамы, — сказал, галантно протягивая руку.
Старушка, стоящая на ступенях, сначала недоверчиво оглядела странного незнакомца, затем улыбнулась и приняла помощь. Так он по очереди помог подняться всем пенсионеркам, пока в воде не остались двое — моя бабуля с Семеновной, смотрящие на него, хмуро сдвинув брови.
— Адриано Челентано, — ахнула бабушкина подружка, отталкивая от себя рукой плавающий в воде большой розовый мяч.
— Я тебе, что? В маразме уже, что ли? — Отозвалась Комарова старшая. — Уткнула руки в бока. — Мы с Адриано в Сан-Ремо вместе были на фестивале в шестьдесят первом. И совсем он не похож. И сейчас Адриано, наверное, тоже больше напоминает рухлядь, чем такого породистого жеребца, как этот.
— Афанасьевна, ну ты и дубина! — Семеновна сделала решительный шаг вперед, встала на лестницу. — Не Челентано, а вылитый Челентано! — Протянула руку и улыбнулась. — Молодой человек. — Благодарно кивнула после того, как Артем помог ей выбраться. — Спаси-и-ибо. — И сверкнула в его сторону подслеповатыми глазками.
