— Ой, — Артем сразу как-то осел и побледнел, застав мою истерику.
Бросил пакет с покупками на сидение и в панике уселся прямо поверх него. Захлопнул дверь, повернулся и обхватил своими теплыми ладонями мое лицо.
— Варь… — Стер большими пальцами дорожки из слез. Заглянул в глаза. — Ты чего? Я же тебя вроде на пять минут только оставил. Случилось что?
Покачала головой. Всхлипнула. Покачала еще раз. Уже отчаяннее.
Все закончилось. Все. Самое страшное позади — вот как нужно это все воспринимать. Андрей обязательно получит по заслугам. Папа со временем все вспомнит. И даже сестра, пусть и бывшая, ознакомившись с материалами дела, смягчится. Мы не будем общаться, это и ежу понятно, но ей хотя бы придется взять назад все страшные слова, что сказала мне в сердцах.
Все позади. Все.
— Нет. — Выдохнула, видя его растерянность. — Все хорошо, Грин. Правда.
— Точно?
Не верил мне, продолжал хмуриться.
— Точно. — Всхлипнула, наклоняя голову на его ладонь. — А куда ты уходил?
— А ты что, перепугалась? — Усмехнулся, шаря руками по сидению в поисках пакета. Одарил меня своей самой обаятельной из улыбок. — Вот же глупая. — Нащупал пакет, подпрыгнув, достал и принялся рыться в нем. — Вот. Купил тебе тапочки, щетку зубную, полотенце. Сама знаешь, в моем доме нормального отродясь не водилось, все полотенца похожи на подстилки для Джея. — Почесал за ухом, забавно морща лоб. — Ну, это, чтобы тебе сегодня домой не ездить. Насчет кота я договорился, твои соседки взяли его пока себе. — Округлил глаза. — Ты не пугайся, мы же его завтра себе заберем. Обязательно. Это только на сутки, чтобы туда-сюда не мотаться ночью. — Вытащил из пакета бутылку вина. — И вот. В честь окончания дела. Твое любимое. «Arcuria», правильно? — Заметил в темноте салона, как я сразу съежилась. — Варь, я что, все испортил, да?
Слезы сами покатились из глаз. Вот же она. Моя маленькая тихая гавань. И больше ничего не надо. Все остальное — лишь волны, налетающие время от времени на ее берега. Мелочи, ничего не значащие в жизни. Захотелось броситься ему на шею, а вместо этого тихо пустила слезу.
— Грин…
— А? — Он слегка наклонился, обдавая меня волной самого приятного в мире запаха.
— А мы с тобой вместе, что ли?
Его чуть назад не отбросило, словно бы я спросила, круглая ли земля и зеленая ли трава.
— Ну… — решила пояснить. — Типа «вместе»… а то как-то не обсуждали это… никогда…
Пожала плечами, не зная, что еще добавить к такой оглушительно дурацкой речи.
Выдохнул, хмурясь, и смял в руках ручки пакета. Вытянул шею, пытаясь заглянуть мне в глаза.
— А ты раздельно-то сможешь теперь?
Улыбнулась, по-настоящему расслабившись в первый раз за вечер.
— Нет, не смогу. А ты?
— Значит «типа» вместе. — Качая головой, подразнил он меня.
— Кончай придуриваться, — шутливо толкнула его в плечо и притянула к себе.
Глаза в глаза.
Провела пальцами по его щеке. По губам. В это лицо можно было смотреться бесконечно, и видеть там себя.
— Ты самая красивая… — Прошептал хрипло. — Самая моя.
Коснулась его шеи.
Артем улыбнулся шире, в глазах появился блеск и какое-то необыкновенное тепло. Потянулась губами к его губам.
— Хорошо, что я тебя нашел. — Едва коснувшись моих губ, оторвался и стер большими пальцами слезинки с моих щек. — Вот же рёва. Хорошо хоть никто не видит.
Невыносимо было смотреть на него и не касаться. Не хотелось отрываться, хотелось прижиматься сильнее и сильнее. Растворяться в нем, чувствовать его, дышать им.
— Ты видишь.
Усмехнулся.
— Мне ведь можно.
— Да. Тебе можно всё.
И поцеловала его с такой страстью, на которую только была способна. Хотелось одними только прикосновениями сказать, что принадлежу только ему. Здесь и сейчас. Всегда. И наш поцелуй был таким отчаянным, таким долгожданным, что словно отпускал на волю и связывал нас воедино одновременно.
Полная потеря контроля и разума. Сумасшествие.
Мечущиеся по телу руки, стоны, вздохи, запутавшиеся в волосах пальцы. Схватка, битва, агония. Ожоги на губах, щеках, шее и даже подбородке. Страсть, огонь, головокружение. Ласковое, разливающееся по телу, тепло.
Никогда я не чувствовала себя такой счастливой, как в тот момент, когда мы, прижавшись лбами друг к другу, пытались унять биение наших сердец и восстановить сбитое дыхание.
— Безумие, — прошептала отрывисто, медленно скользя ладонью по его груди.
— Просто любовь. — Ответил, убирая пальцами мои волосы от лица.
* * *
Тишина тонким черным покрывалом расстилалась в воздухе. Воздух словно сам стал тишиной. И лишь волны с едва различимым шепотом рассыпались, лаская ночной берег.
Теплый ветер легко переносил пушистые серые облака в темном небе, прикрывая ими отблески седой луны. Вдалеке на волнах качалась одинокая яхта, она будто тоже спала, как и весь приморский городок. Одни мы бежали ночью по берегу, утопая голыми ступнями в прохладном влажном песке, смеялись и пили вино прямо из бутылки.
Я в очередной раз сделала резкий выпад в сторону, Джей воспринял этот маневр, как вызов, и резко чесанул вдоль линии прибоя, а когда заметил, что его обманули, со звонким лаем понесся обратно.
— Аха-ха, какой же он потешный!
Не успела это договорить, как лохматый здоровяк, позабыв вдруг о своих габаритах, радостно прыгнул на меня, поставив огромные лапы прямо на плечи. Я повалилась на задницу, словно тряпичная кукла. И, поддаваясь земному притяжению, упала и на спину. Принялась хохотать, когда пес, устроившись на мне удобнее, начал охаживать шершавым языком мои скулы.
— Эй, дружище, давай поаккуратнее! — Легонько толкнул его в бок Артем и подал мне руку, помогая встать. — Смейся-смейся, Комарова, завтра нога как заболит. Носишься тут по песку, как угорелая.
— Мой хоррроший! — Не унималась я, продолжая смеяться и гладить пса по массивному лбу, пока Грин отряхивал меня от песка и отчитывал, словно нашкодившего школьника. — А тебе так идет ворчать, — ухватила его за рубашку и притянула к себе, буквально тая от любимого запаха, — это меня ужасно заводит…
В теле до боли пульсировало желание, когда он, взяв меня за бедра, прижал к себе и крепко поцеловал в губы. И если бы не звонкий собачий лай, мы бы не оторвались друг от друга и целую вечность.
— Даже жалко, что у меня больше не будет такого напарника, как ты. — Сказала, не желая размыкать объятий. Одних поцелуев мне уже было недостаточно.
— Завтра мне придется разгребать все дела, накопившиеся в газете за время моего отсутствия. А мне почему-то совсем не хочется туда возвращаться. Не хочется оставлять тебя одну. Там.
