Мы входим. Внутри темно и шумно. Пахнет потом, гарью и нестиранными носками. Маленькие столики забиты горячими южными мужчинами, которые, судя по запаху, весь день вкалывали на рынке или на рыбзаводе, а вечерком подтянулись в эту грязную забегаловку, чтобы выпить дешевого кислого пива, похожего на ослиную мочу.
— Садись сюда. — Матвей Палыч указывает мне столик в углу.
— Вы… Ты… точно уверен, что здесь нам будет… уютно? — Спрашиваю, заметив, как двадцать пар глаз разом уставились на меня.
Кажется, все присутствующие мужчины тут же забыли, о чем вели разговоры. А я мигом пожалела, что не надела комбинезон, который закрыл бы мое тело от шеи до пят. Как, вообще, этот недоумок отыскал такое убогое место в таком приличном районе?
— Нет, тут бетон, лучше сюда. — Мой новый знакомый толкает меня на деревянную скамью. — Чтобы писечка не замерзла.
«Что?»
Заикаясь, пытаюсь отказаться, но не выходит. Слова застревают в горле.
Под гулкий смех собравшихся Матвей невозмутимо идет к барной стойке делать заказ, а я оседаю на деревянную лавку, боясь даже притронуться к здешним столам и в полутьме выбирая возможные пути отхода.
«К черту его бабло. Он же невменяемый… Если меня здесь эти мужики не растерзают, то еще неизвестно, удастся ли справиться с этими деревенскими ста килограммами натруженных лопатой и вилами мышц. И не придется ли расплачиваться этой самой… тем, что он там мне рекомендовал не застудить?»
— Вот. — Под мой тяжелый вздох владелец совхоза ставит на стол две рюмки.
Следом за ним появляется официант в засаленном фартуке и водружает передо мной бутылку водки и тарелку с подсохшей копченой колбаской.
— Я… — собираю волю в кулак. Мне все это жутко надоело. Нужно брать инициативу в свои руки. Каким бы отмороженным он ни был, придется с ним справиться. — Это я не буду. А вот водки давай, выпьем.
— Не хочешь колбаски? — Мой спутник садится на скамью и придвигается ко мне. — Ты права. Вредная еда. Бережешь фигуру? Может, огурчик попросить порезать? Или помидорку? Поможет пищеварению.
— Нет, спасибо.
— К своему здоровью, — с умным видом говорит он, — я отношусь серьезно. Знаю, как нужно питаться, чтобы какать каждый день.
— Э… — Меня переклинивает.
— И как кишечник правильно чистить. — Наклоняется к моему лицу. — Вот скажи, чем ты ужинаешь?
— Э… — смотрю на него ошарашенно. — Давай-ка лучше выпьем.
Придвигаю рюмки. Общий гам опять затихает. Присутствующим, почему-то, очень интересно, как я буду пить. Но мне, правда, очень нужна эта рюмка. Чтобы собраться, отбросить нерешительность и понять, наконец, какого же хрена тут происходит?!
— За тебя. — Глушу ее с размаху.
Откуда-то раздается довольный свист.
— Ого. — Матвей замирает, затем в нерешительности гладит костяшкой пальца усы.
— Ты пей, пей. — Поморщившись немного, подталкиваю его.
— Ладно.
Когда он выпивает, подливаю ему еще. Надеюсь, это того стоит, и в портфеле колхозника мне будет чем поживиться.
— Я ведь всё вот этими самыми руками заработал! — Хорохорится он уже через час, порядочно раскрасневшись. И павлином выпячивает грудь. — Трактористы у меня сто тыщ получают! А клубнику я, знаешь, какую на экспорт отправляю? Во! — Показывает кулак. — Такую здоровенную.
— Ничего себе. — Улыбаюсь.
После шести рюмок меня тоже порядком разморило. И рюмочная эта уже не кажется такой страшной, и ее посетители. И тело плавится от приятной усталости, и запах моего нового знакомого, на удивление, приятно обволакивает и манит.
— А ты знаешь? — Усмехнувшись, он выпячивает губу. — Я, наверное, президентом стану. Чего уж там мелочиться.
— Это ж дорого, нужно избирательную компанию оплачивать.
— Хэх! — Поднимает вверх палец. — Денег у меня знаешь сколь? — Наклоняется и шепчет на ухо. — Завались! — Выпрямляется. — Совхоз, машина, дом. Даже усадьба старинная имеется! Правда, не моя пока. Жду, когда бабуля помрет.
— Вот это да. — У меня перехватывает дыхание, когда его тяжелая рука начинает жадно метаться по моей голой коленке.
Официант приносит кофе.
— Спасибо, — киваю.
— Я заказал тебе без сахара, — говорит Матвей. — Так дешевле.
С недоумением гляжу на него.
— Нравишься ты мне. — Он придвигается еще плотнее, и теперь его дыхание обжигает мое лицо. — Заберу я тебя с собой.
Улыбаюсь, водя пальчиком по его твердой груди.
— А жена что скажет? — Пытаюсь отвернуться, чтобы заняться кофе. — Против не будет?
Его это ничуть не коробит.
— А что жена? Деньги только мои считает! А решаю я всё сам. Мужик я или где? — Притягивает меня за талию. — Нет уж, поехали со мной. Будем вместе хозяйство вести.
Тяжело дышу, глядя в его глаза, но ситуацию спасает сотовый. Он взрывается в его кармане знакомым мотивом: «О, Боже, какой мужчина!»
— Бля… — Матвей достает из кармана навороченный смартфон и смотрит на дисплей. — Вот стерва, как чует! — Выключает его и быстро убирает за пазуху. — Все равно я им пользоваться не умею. Мне моя лопата привычнее. — Достает из другого кармана старенькую Нокиа, машет перед моим носом и тут же прячет обратно.
— А там у тебя какая мелодия? — Хихикаю.
— А там это… — он хмурится. — Пиликает. Это… Ну… Чайковский, который музыку для мобильников пишет.
— А, ясно. — Выпрямляюсь.
Пью кофе мелкими глоточками, надеясь протрезветь. И угораздило же меня так надраться…
— Ну, ты давай, это. — Подталкивает он меня, показывая на пустую бутылку. — Расплатись пока, ладно? А я тебе потом отдам, кошелек в номере забыл.
Встает и направляется к выходу, не оставляя мне выбора. Расплачиваюсь, пока Матвей ждет меня у двери. Мы вываливаемся на свежий ночной воздух, пошатываясь. Я специально подыгрываю, чтобы он понимал, что его дама уже созрела.
— О, ягодка! — Смеется он, подбирая что-то с земли.
Кидает в рот и жует.
— Боже, — бормочу, сморщиваясь от омерзения.
И ведь приодеть такого, причесать, и был бы нормальный мужик. А мозги свои уже не вставишь — так и останется отмороженным на всю голову.
«Может, ну его? И свалить?» — думаю в последний раз, но настойчивая рука, ложащаяся на мою талию, опять не дает выбора.
— О, семечки! — Восклицает Матвей возле витрины маленького магазинчика. — Жди здесь.
Смотрю, как он залетает внутрь, хватает кулёк семечек и бросает на кассу. Вижу, как тянется к полке повыше и берет оттуда пачку презервативов. Расплачивается.
