— Наверное.
— Спасибо. — Агата встает и оправляет свой экстравагантный костюм с коротеньким подобием юбки.
— За что? — Хмурюсь я, поднимаясь со стула.
— За работу. — Закусив губу, она обходит меня, обдавая волной густого сладкого парфюма. — И за искренность…
Прижимается к плечу и целует на прощание куда-то ниже мочки уха.
Иду к машине, ощущая неприятное послевкусие после этого разговора. И любят же бабы привязываться к тем, кто не давал им не малейшего повода.
— Быстро ты с ней управился, — усмехается Швед, отрываясь от экрана телефона.
Сажусь, завожу мотор.
— Ты бываешь хоть когда-нибудь серьезным, Макс? А? — Качаю головой.
— Серьезным? — Ржет он. — А это как?
8
Соня
Едва мы оказываемся в квартире, закрываюсь и начинаю носиться по комнате, открывая все ящики и доставая оттуда вещи. Пренебрегать правилом, согласно которому у мошенника всегда должны быть собраны сумки на случай отхода, было катастрофически неправильным и крайне опасным.
— Крутая у него тачка. — Мечтательно произносит Свят. — Эй, ты чего делаешь?
— Собирайся! — Рычу. — Мы уезжаем отсюда.
Стаскиваю с башки нелепый парик, сдираю вниз платье и изворачиваюсь, как змея, чтобы оно упало к ногам. Затем бодро переступаю через него и бегу к зеркалу, оценить свой видок. Хотя, какая сейчас разница: по съёбам, в темноте, в адской спешке. Кто меня там увидит?
Снова невольно прикасаюсь к губам, которые все еще горят и кажутся припухлыми после поцелуев незнакомца.
— Что значит «собирайся»? — Доносится из-за спины.
— То, что мы сваливаем! — Натягиваю первое попавшееся под руку.
Что-то бело и широкое.
— Положи на место мою футболку. — Просит брат.
Игнорируя его, хватаю шорты и быстро в них запрыгиваю. И по хрен, что мои ноги выглядят в этих парашютах, как карандаши в стакане, главное сейчас — ничего не забыть.
— Что, вообще, происходит, Сонь? — Свят плюхается на диван, вытягивает длинные ноги.
— Ты бы лучше шевелился вместо того, чтобы отсиживать свою задницу! — Восклицаю, бросая на пол спортивную сумку.
Пихаю в нее все попадающиеся под руку шмотки и утрамбовываю ногой.
— Чего-то я не понял. — Брат выглядит обескураженным. Синие глаза обеспокоенно расширяются при виде сумки, наполняемой вещами. — Крутые чуваки предлагают нам работу…
— Не нам! Забудь! И не смей даже думать о том, чтобы совать в это свой нос.
— Предлагают хорошие деньги. — Продолжает он. — Да тебе даже рисковать особо не надо!
— Какой-то тупой качок с нагловатой рожей самца будет принуждать меня к тому, чтобы я изображала его бабу? Да перебьется!
— Господи… — Свят закатывает глаза. — Проникать никуда не надо. Вскрывать, совать руки в чужие карманы, подделывать документы…
— Нужно себя подделывать, а на это я точно не согласна!
— Надо ж, будто ты не этим самым сегодня занималась. — Качает головой брат. — Ты же слышала, что он сказал? — Глядя, как я ношусь по комнате, он подтыкает ладонь под голову и лениво склоняется набок. Упирается рукой в подлокотник. — Всего один выход в свет. Вы вместе. Рядом. Твой бывший увидит, заревнует и согласится участвовать в игре. Просто заманить. Что тут сложного?
— Ты не понимаешь. — Кажется, в помещении воздух заканчивается, едва я пытаюсь вдохнуть и снова выдохнуть. — Я не могу. Не хочу его видеть. Не хочу ничего изображать. Он не по-ве-рит!
— Он кто, экстрасенс?
Устало падаю на задницу возле сумки. Роняя руки на колени, с мольбой смотрю на брата.
— Ты просто его не знаешь. — С силой прикусываю щеку изнутри. — Он страшный человек. Он… Мы с ним… Я у него последние деньги сперла! Да Майор меня своими руками… — Кладу ладони на шею и сдавливаю, наглядно изображая все то, что с удовольствием проделает со мной Вадим, оказавшись рядом.
— Слушай, — пытается успокоить меня Свят. — Этот Глеб сказал, что ты можешь ни о чем таком даже не переживать. Они тебя прикроют.
— Нет! — Огрызаюсь я.
Отворачиваюсь и бросаюсь снова закидывать вещи в сумку. Руки дрожат, отказываясь помогать впихнуть невпихуемое.
— Разве это не то, о чем мы мечтали? Хороший наставник, надежная команда, рост над собой. Да и… Мужчина, на которого можно опереться. Который всегда прикроет. Я ведь не смогу всю свою жизнь быть рядом и защищать тебя.
— Чего? — Мои плечи опускаются. — Ты? Меня? Не смеши, Свят. Сначала бы школу закончил!
— Кстати, о школе. Если мы уедем, придется доучиваться в другом месте. — Он вздыхает. — С этим как быть? Я только ко всем привык…
— Вот именно. Школа. А потом институт. — Бросаю ему в лицо его же нестиранный носок. — Даже не думай о том, чтобы заниматься всей этой хренью! — Брат умело уворачивается, но в него летит еще один. — Этот путь не для тебя, понял?
— Не понимаю тебя, Сонька. — Носки летят обратно в мою сторону. Первый попадает в шею, второй прямо по носу. — Ты почему сама от себя бежишь? Ты ведь больше ничего не умеешь, так хватала бы свой шанс, совершенствовалась.
— Я лучше асфальт буду жрать, чем с ним встречусь! — Встаю, беру пакет и иду в коридор, собираю в него обувь.
— Злость полезнее отчаяния. — Доносится мне в спину.
И Свят больше ничего не говорит, давая мне обдумать услышанное.
— И что мне дала моя злость? — Спрашиваю, подставляя стул, чтобы достать с верхней полки узелок, туго набитый деньгами.
— Помогла не свихнуться. — Старый диван скрипит, возвещая о том, что Свят устраивается удобнее, даже и не думая вставать. — Думаешь, я не вижу, как ты себя изводишь? Куришь без меры, будто там, на кончике фильтра, твое обезболивающее. Кричишь во сне, плачешь в душе, бродишь по городу, как призрак, километры наматываешь. На лысо вон себя побрила. Ты когда на дело идешь, тебе ведь легче становится, да? Я ж не тупой. Вижу, что твоей ярости выход нужен. И боли тоже.
— Чего? — Ухмыляюсь, возвращаясь в комнату. Делаю вид, что мне смешно, но взгляд у братца такой сочувствующий, теплый, проникновенный, что улыбку мгновенно стирает с моего лица.
— Отомстить тебе ему надо, понимаешь? Видеть, как он корчится. Знать, что ему тоже хуево.
— А ну не матерись!
— Что душу ему наизнанку выворачивает при виде тебя. — Развалившись на диване, Свят закидывает ногу на ногу, складывает руки за головой. — Заодно и узнаешь: так просто у вас было или по-настоящему.
— Перестань.
— Хочешь, чтобы проняло твоего Майора? Козла этого. — Брат хитро прищуривается. — Проняло, да как следует! Ты же знаешь, как это сделать. Неужели, не хочется? Признавайся. Хотя бы чуточку? Чтобы он почувствовал, каково это.
