— Хочешь взять меня в свою команду? — Ее лицо вытянулось.
— Вообще-то, нет. То есть, да. — Он рассмеялся. — В пару. В команду. В жизнь. В горе и радости, и чего там еще?
Соня опешила.
— В общем, я тебя нанимаю. — Мужчина стиснул зубы, понимая, что его несет не в ту степь, но было уже поздно. — Хочешь, можешь даже руководить следующим делом? Как тебе? «Одиннадцать друзей Оушена» смотрела? Я организую тебе «Одиннадцать друзей Коршуновой», хочешь?
Усмехнувшись, девушка развернулась и пошла по коридору:
— Не-а.
— И про «горе и радость» я тоже не шучу. — Ему было легче сказать это ей в спину, потому что, когда Соня смотрела ему в глаза, он неизменно терял дар речи. — И если ты не хочешь по-хорошему, будет по-плохому!
Он догнал ее, подхватил и забросил к себе на плечо.
— Аа-аа! — Начала извиваться девушка. — Помогите!
Но руки Глеба держали крепко.
— Это похищение. — Деловито заметил Свят. — Попахивает статьей.
— На. — Дымов выудил из кармана брюк смятую тысячную купюру и протянул ему. — Держи. И ты ничего не видел, договорились?
Пока девушка продолжала отчаянно брыкаться, парнишка развернул банкноту и посмотрел на нее через свет лампы.
— Косарь за молчание? Неплохо. — И, свернув ее, убрал в карман.
— Отлично. — Глеб развернулся и, довольный, потащил свою добычу наверх. — Включи музыку и сделай погромче, ладно?
— Да без проблем! — Донеслось из гостиной.
Соня тихо сматерилась. Она чувствовала себя самой счастливой на свете, потому что боль ушла, оставив ее, наконец, в покое. С каждым новым шагом вверх по лестнице ее сердце стучало быстрее.
— Э-эй! — Завопил ее братишка, опомнившись. — До меня дошло!!! Это же мой косарь!!! Ты опять меня обманул!
Но дверь в комнату наверху уже захлопнулась. Глеб торопился. У него была куча планов на завтрашний день: выспаться, съездить со своей девушкой к маме, потом рвануть на пляж. Но самым главным сейчас было то, что лежало перед ним на широком матрасе, обернутом полиэтиленом — его Соня. Раскрасневшаяся, со спутанными волосами и сияющими глазами.
По всему его телу разлилось смятение. Никогда прежде он не ощущал себя таким целостным и умиротворенным, как рядом с этой маленькой бестией, улыбавшейся ему во весь рот. «Она такая хорошенькая, нет, красивая…нет, потрясающая!» — подумал он, наклоняясь, чтобы поцеловать свою чертовку.
«Никто не смотрел на меня так, как смотрит он. В самое сердце. Никто не трогал так нежно, что я даже пугаюсь с непривычки. Ни с кем мне не хотелось быть самой собой и… просто быть», — подумала она, подаваясь ему навстречу.
И их общее дыхание наполнило комнату до краев.
— Люблю! — Сказал кто-то из них уже на рассвете.
И совершенно не важно, кто именно.
Потому что другой тут же ответил ему:
— И я люблю… — А потом тихо добавил: — Бля, гребаный матрас, он когда-нибудь перестанет шуршать, а?
* * *
А Вадим обнаружил, что его кейс до краев наполнен резаной бумаги почти сразу. Проводив Соню взглядом, он сел в свой автомобиль с мыслью о том, что все бабы дуры. Положил свой выигрыш на колени и погладил ладонями.
«Всё было не зря», — успокоил он себя.
Открыл крышку, вынул пачку, раздвинул купюры и обомлел. Ему понадобилось несколько минут, чтобы проверить всю наличность. Но каждая стопка неизменно оказывалась «куклой», в которой настоящие купюры были лишь снаружи. Он раскидывал бумажки по салону, рвал их на части, смеялся и едва не плакал.
А потом пришла ярость.
Выскочив из машины, Вадим понесся по улице. Он пытался отыскать глазами белое пятно среди толпы пьяных отдыхающих, затем в тиши ночной набережной, но все было безуспешно. Потом он вернулся в отель, но и в номере, в котором оставался Глеб, тоже уже было пусто. Мужчина спрашивал и у горничной, и у администратора, но те лишь сообщили, что постояльцы выехали.
Он едва не захлебывался от злости. Пинал ногами колеса своей машины, матерился и все никак не мог понять, как Соне удалось его провести. Пытаясь закурить, Вадим трижды ронял сигарету, затем швырнул ее в урну и громко рассмеялся над ситуацией и над самим собой.
Они провели его. Она провела… И он, в общем-то, знал, что заслужил, но все равно проигрыш жутко его взбесил.
Дорога до бара заняла у Майора не больше пятнадцати минут. Припарковав машину рядом с входом, он подбежал к лестнице, ведущей к двери, и резко остановился, потому что навстречу ему вышел худой мужчина средних лет. Вадим и раньше видал служивых, ему немало доводилось с ними общаться, поэтому сразу признав в хмуром лице работника органов, он тормознул.
— Вы куда? — Поинтересовался незнакомец.
— Я… я туда. — Майор неуверенно указал пальцем на дверь.
— С какой целью? — Прищурился мужчина.
— А что происходит? — Предчувствие чего-то нехорошего отдалось горьким комом в пересохшем горле.
— Кто там, Олег? — Из помещения вышла симпатичная шатенка.
— Да мужик какой-то…
— Я просто хотел выпить… — Промямлил Майор.
Девушка обошла его и встала напротив.
— Капитан Комарова. — Перед носом Вадима мелькнуло удостоверение. — Следственный комитет. Только что в этом здании была задержана банда мошенников, и если вы что-то знаете…
— Нет. — Воскликнул он. — Я просто проезжал мимо, хотел промочить горло…
Майор попятился назад, к машине.
— Не пускай сюда посторонних, — сухо бросила подчиненному следователь.
Она продолжала сверлить Вадима взглядом, пока тот не сел в машину и не уехал.
«Еще повезло, — подумал он, дрожащими руками вцепляясь в руль. — Не хватало только, чтобы меня замели вместе с ними».
— Спасибо, Олег, — Варвара Комарова пожала руку своему оперативнику.
— Я не должен спрашивать, что это только что было, да? — Мужчина поежился, провожая глазами большой черный автомобиль.
— Спасибо, что помог. — Улыбнулась она вместо ответа.
Закрыла ключом дверь бара и поднялась вверх по лестнице.
— Тебя довезти?
— Нет. Я сама.
Олег был не из тех, кто мог отпустить женщину в одиночестве шататься по ночным улицам, но разве с капитаном Комаровой поспоришь? Он пожал плечами, развернулся и неспешно побрел к стоянке.
Следователь посмотрела ему вслед и быстро перешла дорогу.
— Держи. — Сев на пассажирское сидение, она передала Егору ключи.
— Все нормально?
— Да. — Варя тяжело вздохнула и повернулась к нему. — Кажется, этот мужчина нам поверил.
