– Это неправда… – Варя стала мотать головой. – Неправда! Ты просто ничего уже не помнишь от своих лекарств. Андрей пичкал тебя ими и методично год за годом сводил с ума!
– Знаешь, в чём правда, дочь? – Улыбнулась она и по-отечески ласково обвела её взглядом. – В том, что ты не можешь устроить свою личную жизнь. Потому и копаешься в чужом грязном белье, отыскиваешь у людей какие-то пороки, цепляешься к ним. Тебе стоило бы взять пример с Кристины.
Комарова отшатнулась от неё.
– Что?
– Не злись. – Протянула руку мать. – Не злись на меня, Варюшка. Я ведь желаю тебе добра и только. Просто позволь мне разобраться самой в моей жизни, хорошо? Я ведь всего-то и хочу, что мира в этом доме. Хочу, чтобы в нём вновь зазвучали голоса: Андрея, тебя, Кристины, моих будущих внуков – хоть когда-нибудь. Мне так мало надо… – Её губы задрожали.
«Господи, да она безумная, – подумала девушка. – Она просто отказывается принимать реальность».
– Мам, я приеду вечером. – Хрипло сказала Варя.
– Конечно, приезжай. – Улыбнулась Наталия Михайловна. – А я пока приберу здесь. – Она провела рукой по спинке дивана и задумчиво поджала губы. – И знаешь еще что…
– Что?
– Подумай над моими словами, хорошо?
– Над которыми?
– Про Андрея. – По-христиански блаженно и всепрощающе она воззрилась на дочь. – Не бери грех на душу, ладно? Оставь его в покое. Он ведь старался для тебя столько лет, растил…
– Ладно, мам! – Перебила её Комарова, не выдержав. Быстро обняла, отпустила и сделала знак Егору, что пора убираться. – До вечера. – Она задержалась только у двери. Обернулась. – Может, привезти тебе продуктов? Или оставить денег? Ты же совсем без всего.
– Нет, что ты. – Отмахнулась она. – Андрюша всегда оставлял мне денежку в ящике тумбочки, там же и карточка, не переживай.
И, напевая под нос, принялась поправлять цветы на подоконнике.
– Угу. – Буркнула Варя и вышла.
– Всего доброго, – пробормотал Егор и вышел следом.
– От кого мне её прятать? От чего защищать? Ты посмотри на неё! – Чеканя шаг, Комарова мчалась к калитке. – Она же родную дочь продаст за этого урода! И как я раньше не замечала, что она сошла с ума? Да ведь это же я жила в придуманном мире, это я! А ей всё это время было хорошо с ним! Ей же… ей же… ей плевать на меня совершенно! И всегда было плевать!
Мужчина развернул её к себе уже за калиткой и крепко сжал в объятиях. Варя дёрнулась, толкнула его, а затем обмякла и разрыдалась.
– Ещё недавно я забрала её из психушки, а теперь… теперь сама хочу туда обратно упечь… – всхлипнула она.
– Ты же знаешь правила. – Гладил её по голове Егор.
Слёзы девушки щедро впитывала его рубашка.
– Знаю. – Шмыгнула носом Варя.
– Пока она сама не захочет, никто не сможет её обязать пройти лечение.
– Но если… если обратиться к врачу из дома престарелых? Попросить написать заключение?
– А он выявил у неё что-то серьёзное?
– Я не знаю… нет…
– Значит, принудить её не смогут, пока она не совершит общественно-опасное деяние, ты же понимаешь. Моя бабушка каждый день сводила всех с ума рассказами о том, что видит бесов. Кричала ночами. Но пока она не подожгла квартиру однажды, никто ею не занялся. Такая система.
– Но моя мать ведь не сумасшедшая, Егор? – Варя подняла на него взгляд.
Мужчина нежно коснулся пальцем её щеки и стёр слёзы.
– Она… – Он шумно выдохнул. – Возможно, она просто слишком крепко уцепилась за Андрея, чтобы пережить гибель мужа. Он стал её якорем.
– Опять эта метафора про якоря, – всхлипнула девушка и боднула Егора в грудь головой. Зарывшись носом в его запах, она обняла его крепче. – Чёрт, каждому нужен какой-то якорь. Оказывается, ты всегда был моим.
57
После планёрки Варвара перенесла свои вещи обратно в свой кабинет. Она открыла окно, села на подоконник и подставила лицо горячему ветру, несущему с моря запах соли и раскалённого песка. Девушка выдохнула и повертела в руках телефон. Нужно было позвонить Артёму, чтобы объясниться, но… такие дела так не делаются.
– Идёшь? – Заглянул в кабинет Егор.
Он постучал ладонью по папке с бумагами.
– Да. – Кивнула Варя. Их ждал следующий акт изнуряющего и шокирующего представления каннибала, повествующего с улыбкой об убийствах детей. – Хотя…
Она встала и закусила щёку изнутри, оглядывая кабинет.
– Что такое? – Егор вошёл и прикрыл за собой дверь.
– Ты можешь сделать это один? – Варя опустила плечи и обвела его тяжелым взглядом. – Мне нужно поехать… ну… ты сам понимаешь. Я хотела бы сделать это прямо сейчас.
– Да. – Он хотел обнять её за плечи, но решил не накалять ситуацию. – Да, конечно, езжай, я всё сделаю.
– Спасибо. – Девушка взяла сумочку и прошла мимо него, не поднимая глаз.
Артём был ей дорог, она была ему благодарна. Он не пластырь, чтобы просто оторвать его, скривиться от боли, а затем выдохнуть с облегчением. Он, как и Егор, занимал особое место в её сердце, потому Варе было особенно тяжело.
– Позвони мне. – Сказал Лунёв, пока она закрывала дверь на ключ.
– Я приеду сразу, как освобожусь. – Пробормотала девушка.
И побрела по коридору к лестнице, оттуда – к выходу.
Она шла и не чувствовала земли под ногами, так ей было стыдно и так мерзко, что буквально выворачивало наизнанку.
Любовь – не математика. Невозможно рассчитать заранее, каков будет результат, и какой ответ окажется верным.
В любви нельзя быть абсолютно уверенным. Иногда касающиеся кривые имеют лишь один шанс встретиться, а потом разлучаются навсегда. Но бывает так, что, коснувшись в одной точке, позже они пересекаются снова. И снова. И их встречи становятся периодическими.
А ещё бывают параллельные прямые, которые никогда не могут встретиться. И великое множество событий и решений. И никогда не угадаешь, какое из них случится с тобой.
Но в этот конкретный момент времени Варя, кажется, отчётливо увидела их с Грином отношения: это был путь двух асимптот, которые могут сближаться и почти тесно прижиматься друг к другу, могут тянуться и притягиваться, но так по-настоящему никогда и не встретятся и не замрут в одной точке.
И с улыбкой подумала о том, что Артём бы с ней сейчас поспорил. Он назвал бы себя кривой по отношению к её асимптоте: он пересекал её бесконечное количество раз, стремясь плотнее сблизиться. Но и в этом случае каждое их притяжение заканчивалось бы отдалением, и так бесконечно.
Даже математика не давала им шанса.
