Меглин извлекает из кармана битый дешевый портсигар, достает из него окурок, из другого кармана появляются на свет спички. Он прикуривает и смотрит на Есеню, криво усмехаясь, и втыкает сигарету в ладонь. Рычит:
– Твою же, сука, мать…
И на боли, пронзающей тело, ввинчивающейся под кожу раскаленной осой, он быстро идет к подъезду, Есеня только поспевает. Молнией бьет в голову вспышка фотографа, Меглин дергает головой, и Есеня останавливает фотографа жестом. Она не может удержаться от гримасы, видя в комнате жертву. Ногу в туфле на каблуке. Жертва полусидит на разложенном диване, расставив согнутые в коленях ноги. В телевизоре – дневное шоу. Меглин вглядывается в жертву. Проходит и опускается на корточки рядом со средних лет экспертом Антонычем, который, покосившись на него сначала, продолжает работать. Местный следак докладывает Есене, он сосредоточен, видно, что такое убийство в его практике впервые.
– Соседка вызвала. Телевизор всю ночь орал на полную. На звонки не отвечала. Мы вскрыли, а тут…
– Одна жила?
– С дочкой. Шесть лет. Ее в квартире не было, ищем.
– Родственники?
– Только брат, позвонили ему, едет…
– А где… – Есеня кивает на труп.
– Сердце? Не нашли. С собой унес, по ходу.
– А это так надо? – Сотрудник показывает на Меглина, который подходит к убитой, берет труп за лицо, сдавливает щеки и, засунув руку, достает изо рта и бросает Есене круглый окровавленный леденец на палочке, который она автоматически ловит.
– Эй, улики, не трогай!..
– Вкус тропических фруктов.
Есеня судорожно помогает Антонычу поместить леденец в пакет, пачкаясь в крови. Меглин уже идет по квартире, морщась и тряся обожженной рукой. Есеня – за ним. Передача по ТВ закончилась, резко, громко, началась реклама, Меглин вжал голову в плечи, как от удара, схватил пульт, стал неумело жать, не смог и запустил пультом в ТВ, а потом сбил телевизор ногой с полки
– Черви!.. Черви!.. Не видите, ползут?!..
Следак дернулся к нему успокоить, но Есеня остановила его рукой.
– Там отпечатки могли быть!
– Нет, не было…
Лихорадочно проводит рукой по шкафу, демонстрируя отсутствие пыли.
– Прибрал он, видишь?..
Меглин медленно перешел в кухню. Там царил идеальный порядок. Посуды в раковине не было, и все стояло на своих местах. Есеня зашла за ним и остановилась у двери.
– Бухала… а чисто. Кто так бухает?.. Не я, точно!..
Дико засмеялся, но Есеня не поддержала этот смех. Он открыл ящики, шкафчик для посуды, взял тарелку и бросил на стол.
– Мокрая! Ушел недавно…
– Кто?.. Убийца?.. Сергей Антоныч, время смерти?
– С десяти вечера до полуночи, точнее днем скажу… – Антоныч ответил быстро.
– Так он что, до утра здесь сидел? И посуду вымыл?
Пока Есеня разговаривала с Антонычем, Меглин распахнул дверцу холодильника, он явно не находит того, что искал, скользил по полкам, заметив стоящую в дверце бутылку водки, обернулся на разговаривающих Есеню и Антоныча. Из детской комнаты вышел следователь.
– Девочки нигде нет, в школе не появлялась, больницы, морги – нет.
Меглин зашел в комнату и начал копаться в игрушках. Ворошит – ничего. Идет в прихожую.
– Объявляйте девочку в розыск…
– Нет! Не надо… Мишки нет… – Меглин быстро перемещается по квартире.
– Какого мишки?
Есеня бьет пальцем по стене за спиной следака – среди плакатов маленькое фото, селфи, мать обнимает улыбающуюся девочку в пижаме на кровати, с плюшевым мишкой в руках.
– Серьезно?..
Меглин продолжает путь, видит кладовку. По лицу пробегает гримаса мгновенной вспышкой в памяти – крики из ночного сна. Он открывает кладовку и видит, что нижнее отделение завалено тряпками, какой-то дрянью, он убирает их.
– Выходи… милая…
В угол кладовки вжалась дрожащая девочка лет шести с мишкой в руках. В этот момент в квартиру прорывается мужчина.
– Пустите!.. Там сестра моя!..
Демин бросается обнимать сестру. Полицейские сажают его на стул, к нему подходит Есеня и с ходу задает вопрос:
– Когда вы ее видели последний раз?
– Месяц назад… Полтора…
– А живете рядом. Какие у вас отношения были?
– Нормальные… хорошие…
– А почему же вы пришли не сразу? Соседи говорят, вам еще ночью звонили. Из-за телевизора…
– Я был на смене!
– Где работаете?
– Уборщиком. В городской…
Демин плачет. Всем становится неловко.
– Дина… Господи, Диночка…
Есеня протягивает ему стакан воды. Она измазалась в крови, ловя леденец, и кровавый отпечаток пальца остался на стакане. Демин не берет стакан, глазами показывает на стол – Есеня ставит его туда. Демин трясущимися руками достает из кармана салфетки, тщательно протирает стакан, потом пальцы с тщательностью, граничащей с яростью. Есеня обращает на это внимание.
– Пройдитесь по квартире. Может, что-то пропало. Деньги, драгоценности?
Демин бросает быстрый взгляд на шкаф.
– Да откуда у нее драгоценности? Не было никаких драгоценностей.
Демин встал и сделал неуверенные шаги по комнате и вдруг замер.
– Вот это! Тут ничего не было!
Есеня подошла к нему, посмотрев из-за его плеча на рисунок, здоровый, нарисованный цветными мелками, покрытый сверху лаком.
В центре рисунка был изображен мальчик с книгой, фоном – условный детский мир. Дорога. Домик. Дятел на дереве. Из приоткрытой двери на мальчика надвигается угрожающая темная тень. Мальчик не видит ее. Демин проходит к детской, где сидят Меглин с Верой.
– Верочка…
Шагает к ней, и девочка поднимает голову, видит его и кричит, прячась за Меглина. Ее страх передается Родиону – он тоже суматошно отдаляется, закрывая собой ребенка. После случившегося Меглин и Есеня вышли к подъезду.
– Рыбалку любишь?..
Есеня недоуменно подняла бровь.
– Тебя накрыло, что ли?
Меглин достал из-за пазухи бутылку водки, которую ранее приметил в холодильнике.
– Ну… есть. Порыбачим? Кто клюнет?
Меглин ловко скрутил горлышко, отпил несколькими глотками едва ли не половину бутылки и пошел в сторону детской площадки, оставив бутылку у мусорного ведра. Той же ночью местный алкаш Киря, проходя мимо мусорки, подобрал ее.
– Эй!.. Стой!.. – Есеня быстро направилась в сторону Кири.
