Меглина отчего-то задевает оценка мальчика. Он невольно приглаживает волосы на лбу и выпрямляется. Машина Есени несется по пустому загородному шоссе. Проезжает мимо билборда с плакатом «АРКАДЬЕВСКУ – 250». В центре города работники сколачивают помост для праздника. Стук молотков не попадает в такт энергичной музыке, под которую группа школьников репетирует концертный номер – бодрые танцевальные движения. Перед школьниками пружинистым шагом проходит учительница, хлопая в ладоши.
– Тянем ногу, двигаемся! Что как неживые?! Раз-два! Раз-два!
Машина Есени проезжает через площадь. Через зарешеченное окно Меглин скользит взглядом по помосту, танцевальной группе – в конце оценивая нескольких полицейских с автоматами, дежурящих по периметру площади: те цепко оглядывают машину чужаков. Фургон останавливается у мотеля, на главной площади, с кафе на первом этаже. Скучающий официант на корточках курит у двери, с ленивым любопытством разглядывая гостей. Есеня, выбравшись из-за руля, открывает фургон. Меглин, поежившись, окидывает взглядом площадь – чувствуя на себе любопытные взгляды.
– Мне тут спокойней…
– Как хочешь…
В этот момент официант вдруг вскакивает, гасит окурок и бросается в помещение.
Проводив его взглядом, Есеня озирается и видит, что к мотелю едет черный седан, следом – машина полиции, обе машины – дорогие иномарки, автоматчики отдают им честь. Меглин вдруг, резво выбравшись из фургона, начинает отвешивать утрированные «земные» поклоны.
– Кланяйся, дура, – хозяева!
Машины встают у мотеля. Из фургона выбирается никем не замеченный мальчик. Потягивается после дороги. Оглядывает площадь. И устремляется к помосту, где группа школьников продолжает репетировать танец. К Меглину и Есене подходит хостес из мотеля.
– С Москвы товарищи? Вас ждут.
Официант суетливо меняет скатерть на новую. Визит мэра и начальника полиции – событие, обслуга нервничает. Мэр Грачев и начальник полиции полковник Жаров изучают приезжих. На новую скатерть выставили чай, закуски, эспрессо для мэра, бутылку вина.
– Присаживайтесь.
Меглин, не заставляя просить дважды, садится и тянется к бутылке – ее перехватывает официант, Меглин не дает, и официант почти силой забирает ее, чтобы налить в фужер Меглину. Меглин, выпив, нервно косится в окно – мальчик, пристроившись к школьникам, танцует с ними, пародируя, высмеивая их движения.
– Спасибо, что приехали так быстро.
– Гада этого. Кто б он ни был. Надо поймать, и, как говорится, в рамках закона.
Жаров скрепя сердце кивает. Грачев изучающе смотрит на Меглина, отстранившегося от беседы, но спрашивает Есеню:
– Сказали – он лучший?.. Чудеса творит?
– Экстрасенсы нужны? Кудесники. Вызывай – не скупись. – Меглин недовольно бубнит себе под нос.
– Почему так тихо в городе? Где журналисты? Телевидение? – Есеня обращается к Грачеву.
– Мы пока прессе деталей не давали. Просто пожар. Свои у нас под контролем. Чужих заворачиваем. Зачем нам здесь. Журналисты. Всюду нос совать. Им же только дай. Да и вам работать спокойней. Уляжется, сообщим, конечно. И люди к тому времени успокоятся.
Меглин требовательно выставляет фужер в сторону. Официант, испросив предварительно взглядом согласия мэра и получив одобрительный кивок, наполняет фужер на треть.
– Так успокоились уже. Вон как скачут.
– Нас беда, как говорится, не сломила. Люди наши сильные, не запугать. Испокон веков. Казачий край. – Жаров смотрит в сторону детей.
– День города через два дня. И не просто, а юбилей, год готовились. Если все отменим, ему на руку сыграем. Убийце то есть. Нет, мы отпразднуем. И покажем. Нас не сломить, – вздыхает с печалью Грачев.
– Так выпьем за здоровье молодых… За упокой, простите. – Официант прячет бутылку, но Меглин отбирает ее и наливает себе, глядя на хозяев города с какой-то наглостью.
– Расположитесь сначала, или…
– Или. Место преступления осмотрим.
– Алексей Семенович все покажет… И вообще – любое содействие. – Грачев прощается кивком, встает, идет к двери, оборачивается с порога: – Самый спокойный город был у нас. В крае. Семь лет преступность – на нуле. Я хочу, чтобы эту мразь нашли и в рамках закона.
От дома Онежко ничего не осталось. Есеня листает папку с материалами дела – фотографии пепелища, обгоревших тел. Потом – фотографии жертв, но еще живых. На семейном фото с крепким мужчиной – мать с ребенком. На следующем снимке – двое мужчин на фоне прозрачного шкафа с охотничьим оружием на стене. Жаров стоит рядом, указывает на фото. Есеня листает фотографии.
– Это… Онежко Виктор, с женой и дочкой… Маша и Света. Фермер, недавно к нам переехал. Это вот Рыбаков Алексей – сосед их. Игорь Барсов, предприниматель, друг Виктора, тоже, типа. Ну и Миша Пасюк.
Меглин все это время ходил по периметру помещения, вычленяя сказанное с особым отношением имя.
– Мишка косолапый…
– Михаил – ваш знакомый? – Есеня вопросительно смотрит на Жарова.
– Мишу, как говорится, все знали… Он Аркадьевск из пыли поднял. Агрокомплекс отстроил. Завод кирпичный. Кинотеатр вон… Долби.
Меглин вдруг истошно орет:
– Люди!!! Спасите!! Люди, помогите!! Убивают!! Лю-юди!!
– Чего это он?..
– У него такой… метод.
Встревоженные его криком, деревенские собаки поднимают лай, который множится по поселку. Кроме собачьего лая – никакой реакции. Только в соседнем доме занавеска дернулась и снова висит ровно – как если бы кто-то выглянул.
– Акт экспертизы где?
– Тела на экспертизу в область увезли, к вечеру обещали…
– Значит, причина смерти неизвестна? А с чего решили, что убийство? А не пожар?
– Свидетели. Соседи видели. – Меглин кивает в сторону стоящих неподалеку домов.
Дверь открывает Рыбакова, одетая в черное, нервная, измученная, – и первым делом кивает Жарову.
– Здрасте, Алексей Семенович…
Меглин по-хозяйски проходит в дом, осматривается, принюхивается. Болезненная конвульсия искажает лицо. Бедный дом. На всем – печать безнадеги. Траурное фото мужа на тумбочке. Рыбакова у стола. Поглядывает на Жарова – присутствие чина сковывает.
– А хорошо горело-то. Аж дом пропах. Рассказывай, что видела.
Рыбакова смотрит на него удивленно, переводит взгляд на Жарова, мол, кто это.
– Я же рассказала все!
– Надь, это с Москвы группа. Ты с пониманием давай.
– Мы спали уже. И тут за окном как стрелять начали, Леша побежал проверять… Я говорю – не надо, не ходи, но он же глаза залил, море по колено!.. Герой…
