Меглин наконец переводит взгляд от тел – на него.
– Точный возраст жертв установить вряд ли получится, но первую я смогу назвать – надо будет провести несколько анализов…
– Они все ровненькие. Шовчик, видишь – один к одному? Первая не получилась. Первую не сохранил!
Меглин резко разворачивается и уходит, выкрикивая на ходу:
– Первая нужна!
Малявин удерживает жену, которая крупнее его, и орет на Есеню.
– … Если бы этого козла нашли, если бы вы его арестовали, Маша дома была бы сейчас! Это вы!.. Все – из-за вас! А сейчас где он? Вы знаете?!
Нестеров резко встает перед ней.
– Я тоже дочь потерял – я не ору, правильно?!
У жены Малявина дрожит подбородок.
– Почему ты говоришь «тоже»? Ты думаешь, она? Думаешь, ее нет?
– Ничего я не думаю.
– Конфликты с дочерью у вас были? – Есеня смотрит на Малявина.
– Нет. Никаких!
– Я хотела бы с ее подругами поговорить…
– Я ее подруга! Она же на ладони у нас! Плохую отметку получит – расскажет, с мальчиком вот хороводиться начала – рассказала! – жена Малявина резко перебивает разговор.
– У Маши от нас никогда секретов не было.
– Чего крик подняли? Жива ваша Маша. – Подойдя сзади, Меглин обратился к Малявиным: – Он с ними как работает? Шовчик к шовчику! Несколько дней работы. Сейчас – жива она.
– Ну, с моей он за ночь управился. – Нестеров вздохнул.
– Твоя для другого нужна была.
Нестеров кивает и бьет Меглина в скулу, а когда Меглин падает – добавляет ему ногой.
– Капитан! – Есеня резко одергивает Нестерова. Он останавливается.
– Если б он тогда. Свою работу сделал. Моя дочь была бы жива.
– И если б ты сделал свою.
Нестеров успокаивается и обращается к жене Малявина:
– …Поехали в отделение, там под запись расскажете… Я вам обещаю. И Машу вашу найдем, и Ивашева… Я его лично…
Уводя Малявиных, он склоняется к Меглину, пытающемуся сесть у стены
– …сам грохну.
Нестеров и Малявины уходят. Меглин кричит им вслед:
– Куколки они его, играет он!..
Меглин поворачивается к Есене.
– К колодцу он не вернется. Он знал их всех? Или они все для него – одна? Первая?
Меглин ежится.
– …Одна голова хорошо, а две лучше. Утро вечера мудренее. Кто поздно встает, того Бог догоняет и тому дает – правильно?
Есеня оценивает его состояние – «выдохся».
– Поехали.
Маша с трудом приходит в себя. Глаза ее забинтованы, а рот уже прошит – она не может закричать, издает стон. Она вся – обостренный слух. Осторожно поворачивает голову. Убеждается, что не может пошевелиться – ноги и руки ее привязаны к кровати, на которой она лежит. Вокруг распухших губ выступила кровь. Звук открывшейся двери где-то сверху заставил дернуться, она мучительно дергает руками, ногами – но привязана крепко. Кровать чуть проседает под тяжестью присевшего рядом мужчины, и Маша застывает – не видит, но чувствует его присутствие. Аккуратно смочив ватку в дезинфицирующем растворе, Кукольник тщательно протирает ей губы. Он смотрит на девочку, и воспоминания обрушиваются потоком. Помада скользит по его губам. Ему десять лет. Он сидит, не шевелится, зажмурившись, а девочка двенадцати лет размазывает ему аляповато помаду по губам.
– Готово!
Он поворачивается к зеркалу и открывает глаза – раскрашены губы и ярко-красные пятна на щеках, он похож на Петрушку из балагана. Девочка довольна своей работой.
– Класс, правда?! Вообще куколка!
Мальчик разглядывает себя – не уверенный, но смотрит на нее и улыбается, она не выдерживает и смеется, а он смеется вместе с ней. Ведь главное, что ей нравится! От теплого воспоминания Кукольник не выдерживает, смеется, но берет себя в руки. Отложив пропитавшуюся розовым ватку, он склоняется над подносом со скальпелями и хирургическими иглами – выбирая…
Этим же днем в управлении Есеня идет за Худым. Через дверь кабинета видны супруги, жена плачет, закрыв лицо руками, мужчина зло орет на следователя:
– …В районной ничего не делают! Убийцу не ищут! Я этого так не оставлю!
Худой по ходу прикрывает дверь, поморщившись.
– Шесть лет убийцу найти не могут. Бардак в области.
Он кидает на ходу взгляд на Есеню.
– Стеклова, скажи честно – это может оказаться этот, ну… кого он отпустил?
Есеня не отвечает. Худой понимает без слов. Беззвучно ругается. Они заходят в кабинет. Худой у карты Московской области расставляет булавки там, где предположительно пропали убитые.
– Из 36 тел 32 опознали. Богатая география – по всему Подмосковью. Девочки, но типажи разные – и оторвы, и паиньки… И просто. Как все.
– Значит, другой принцип выбора.
– Какой?
Не отвечая, Есеня смотрит на карту.
– …Он либо одинокий человек. Либо частые отлучки надолго не вызывают подозрений. А еще – он трус. Вначале он зашивает им рот и глаза. Взгляда боится. И слов.
– Слушай, я тебя часто пугаю – мне положено. Чтобы держать, так сказать, в тонусе. Но это другой случай. Если вы его не найдете. Это реально новую работу искать. Всем нам.
Есеня выходит из кабинета. Дальше по коридору ее ждет Женя с папкой в руках.
– Ты интересовалась Самариным – откуда взялся, почему у нас.
Есеня быстро пробегает глазами.
– Сам пришел. И на работу попросился. У чувака все было – практика, бабки с коучинга, тачка спортивная. Но он сюда пошел. За сермягой. Тебе зачем, кстати?
– Много вопросов задает.
– Согласен. Мне тоже.
Есеня поднимает взгляд на Женю.
– Попросил досье Меглина. В обмен на подписанный допуск. Сказал – интересно.
– Спасибо… И извини за…
– Нет, нет, ты что! Классно же! Жена ревнует, подозревает мужа, у кого еще такой драйв в отношениях, а?
Есеня смеется по-доброму.
– Дурак…
Он подмигивает ей.
Вечером у пруда, на своем любимом месте, Самарин прощался с очередным пациентом. После он подходит к пруду и смотрит на уток. Делает движение рукой, как будто что-то сыплет в воду. Утки устремляются ему под руку, но ничего нет. Он наблюдает за ними. Потом поворачивается и идет по парку. Держась на расстоянии, за ним идет Есеня. Он направляется в ночной клуб, где был недавно с Женей. Наблюдает за девушками. Выбирает. Словно не смотрит на ту, что танцует перед ним. Есеня держится в темном углу помещения. Держит Самарина в поле зрения. Он вдруг подается вперед и что-то шепнул девушке перед ним. Она, не раздумывая, кивает. Самарин тут же уходит, не дождавшись конца танца, словно потерял к девушке всякий интерес. Девушка призывно улыбается Самарину и исчезает в дверях гостиницы. Он не спешит за ней – уже можно не торопиться. Проверяет что-то в кармане – на месте. Смотрит в небо. С наслаждением вдыхает и выдыхает… Скрывается за своей спутницей. Есеня переходит гостиницу с другой стороны улицы. Проходя мимо ресепшн, Есеня трогает свой карман – карандаша нет. Останавливается. За стойкой никого нет. Карандаш на стойке. Берет с собой. Аккуратно убирает в карман. Она идет по этажу. Слушает. За одной из дверей – шорох. Останавливается. Надо быть уверенной. Шорох. Стук. И кто-то хрипит. Человеку не хватает воздуха. Что-то падает и разбивается. Хрип не прекращается. Есеня врывается в номер, и полуголая девушка испуганно скатывается с Самарина. Она сидела на его лице, руки его наручниками прикованы к изголовью. Дышит, тяжело. Смотрит в потолок. Стриптизерша слезает с Самарина.
