Сотрудники спецотряда цепочкой прочесывают территорию. Автоматы в руках. Пара собак. Внезапно, что-то почуяв, собаки рвутся вперед. Их спускают с поводков. Они несутся по промзоне. Спецотряд – готовый ко всему – за ними. Собаки залетают в заброшенный ангар. Бойцы занимают позиции у выхода, рассредоточиваются вокруг, а часть группы проходит внутрь следом за собаками.
– Вижу его, уходит!..
Гремят выстрелы. Спецназовцы мрачно смотрят на убитую бесхозную псину.
– У нее течка была, по ходу. Вот они и…
– Я понял уже!.. Твою же мать… Нет никого, уходим!
Группа выходит из ангара. Бойцы тянут собак на поводке. Через приоткрытую дверь за уходящей группой наблюдает мальчик. На цыпочках пробегает в угол комнаты. Там, под тряпьем и строительным мусором, распластался Меглин. Тяжело дышит.
– Ушли…
Меглин встает на корточки, силы заканчиваются. Так и стоит. По-собачьи.
– Сдохну… Сдохну…
Бьет кулаком по земле. Руки в карманах, сутулый, морщась от боли, Меглин бредет через дворы. Мальчик рядом. Вспышками перед его взором видения, Меглин сильно плечом сталкивается с парнем.
– Слышь, придурок!..
– Пойдем… Пьяный…
Меглин бредет вперед, даже не поняв, что было. Видения мелькают перед глазами. Удары ножом. Есеня… Меглин ежится, облокачивается о стену дома. Съезжает вниз, трет виски.
– Ты сам ее просил, Меглин! Ты сам просил!..
Перед глазами Есеня стоит над ним. В руке – нож. Она вгоняет нож ему в грудь. Меглин выгнулся и осел – память тела. Затих. И вдруг:
– Ты меня не поймаешь! Ты меня не поймаешь!!
С трудом Меглин поднимается на ноги, озирается. Ему страшно, тени, кажется, пытаются дотянуться до него. Он слышит, как скрипят детские качели, но для него этот звук напоминает звук струны. Меглин выхватывает валяющийся на земле острый кусок арматуры, готовый кинуться на противника, как только его увидит. Меглину сложно стоять ровно, его шатает.
– Ты меня не поймаешь!!
Дергается и еле сдерживает себя, когда из-за угла дома вылетает ребенок – мальчик.
– Не поймаешь!
– Поймаю!!
Мальчик бежит. Чуть не налетает на Меглина – но в последний момент, обогнув, бежит дальше. Следом пробегает и преследующая его девочка.
Девочка догоняет мальчика, делает мальчику подножку, он падает, у Меглина все крутится перед глазами… Его колотит. Арматура выпадает из рук. Он орет, не в силах справиться с нарастающей болью. Внутри ангара расположилось несколько бойцов спецотряда. Автоматы на коленях. Руки на спусковых крючках. Меглин идет – с трудом, приваливается к стене передохнуть. Рядом мальчик.
– Тебя там ждут! Они тебя убьют, ты понимаешь?
– Да лучше пусть уже!.. Или в дурку!.. Не могу больше, не хочу!..
Мальчик тянет Меглина в другую сторону, Меглин стряхивает его с рукава. Выглядывает из-за угла. Ангар. Машина недалеко припаркована. Меглин смотрит на нее. В машине – три бойца. Меглин, собравшись с силами, отрывается от стены. Устремляется вперед, к машине с бойцами. Навстречу ему проходит фигура, уверенно берет его под руку и увлекает прочь. Софья Зиновьевна.
– Спокойно, еще поборемся.
– Я… не могу…
– Родион. У меня на первое время есть. Не то, к чему ты привык. Но тоже ничего. Будет легче.
– Все равно же найдут меня… У меня же внутренностей нет. Они увидят все. Как я пойду по улице без живота?
Его трясет, он очевидно неадекватен.
– А мы плащиком прикроем. Они и не увидят. У тебя же хороший плащик.
– Плащик хороший…
– Сколько раз он тебя выручал? Старый – зато крой классический, из моды не выйдет.
– Не выйдет?
– Мне поверь, я пожила, всякое видела – мода возвращается. Всегда.
Он с энтузиазмом кивает ее словам, будто это решает все проблемы.
– Меня уже проверили. У меня они были. Второй раз вряд ли придут… По крайней мере не сегодня.
Его ломает. Он секунды спокойно не стоит, переминается, словно танцуя под одному ему слышную музыку.
– Я устал. Очень. Очень устал… Не могу так… Они все здесь, а я не вижу…
Он разводит руки в сторону и вдруг начинает бить себя ладонями по голове, плачет.
– Здесь… Все…
Софья Зиновьевна мягко перехватывает его руки, обнимает, прижав к себе.
– Я знаю, Родь. Знаю… Пойдем, а?.. Пожалуйста…
Несколько раз кивнув ей, он позволяет себя, увести. Она ведет его, как маленького. Есеня сидит дома за компьютером и просматривает записи из дома отца. Раз за разом. По кругу.
– Кому он говорит? Кого поймает, себя что ли?
– Не знаю. Нас. Всех. Угрожает. Есень, мы так и будем жить теперь?
– Ты посмотрел, кому он звонил в тот день?
– В тот день?..
– Звонки его – ты проверил? Кому отец звонил?
– С утра тебе.
– Я помню.
– Потом на работу, секретарю. И вечером один звонок. Мне.
Есеня резко поворачивается к нему.
– Это после того, как ты его домой отвез?
– Да. Он позвонил мне. Потому что к нему пришел Меглин.
– Почему – тебе?!
– Потому что мы с ним разбирались. Что вообще за проект такой – Меглин. С чего все началось.
– Зачем?!
– Переживали за тебя! Хотели понять, каких от него ждать сюрпризов…
– А от тебя мне каких ждать еще сюрпризов? Что ты мне еще не говоришь?
– Есень, я понимаю, тебе сейчас тяжело, но ты подумай… что я мог тебе сказать? Что бы я ни сказал о Меглине, ты сразу в штыки – защищала его, не хотела слушать…
– Теперь я во всем виновата?
Две слезы прочерчивают дорожки на щеках Есени, хотя лицо остается спокойным.
– Можешь быть спокоен, я Меглина больше покрывать не буду. Я найду его и …
Женя бросается к Есене, берет ее за руки.
– Не, не, не, Есень, стоп, стоп, стоп… Хватит. Это он тебя такой делает. Ты не такая. Ты нормальная. Мы найдем его и посадим. Мы все сделаем правильно.
Есеня садится на диван. Прижимает ноги к груди.
– Весь последний год. Весь долбаный год. Он хотел, чтоб я его простила. Я говорила – я не злюсь, пап. А сама злилась. Просто… я хотела, чтоб он понял… а теперь поздно!
Она плачет. Женя обнимает ее.
– Он тебя любил. А ты его. Это главное.
