Заплаканный парень лет одиннадцати, рот заклеен скотчем, руки связаны веревкой, смотрит в камеру, трясясь от ужаса. Его снимают на камеру мобильного телефона, изображение трясется.
– Ну, может, скажешь что-нибудь? Типа, прощай, жестокий мир. Не?.. Точно?.. Ну, как хочешь.
В кадре появляется рука снимающего и толкает мальчика в грудь. Дернув ногами, он падает, а камера выглядывает за ним с мостика эстакады, и снимает – лежащее внизу тело, разбившееся об асфальт с высоты семидесяти метров.
– Не твой день, братюнь.
Снимающий переводит камеру на себя. Лицо до глаз закрывает бандана, капюшон худи спущен на глаза в темных очках. Снимающий жестикулирует в стиле блогеров.
– Кем он был? Никем. Как его звали? Какая разница? Мы делаем это не для себя. Мы делаем это – для вас. Встал с утра пораньше – убери планету. Шер, репост, лайк – если хотите еще.
Худой заканчивает показывать эту жуткую запись. Она остается висеть на мониторе. Худой уменьшает окно видео. И рядом разворачивает второе, тоже на стоп-кадре – запись с убитой женщиной.
– Оба во Владимире. Первое пять дней назад. Второе сегодня. Ночью. Множественные удары ножницами в глазницу… Ролики выложили в сеть.
– Кто?
– Кто-то. Оригинал отследили до даркнета, сейчас спецы пытаются там работать, но скорее всего – нереально. Гасят по всей сети, но, сама понимаешь, это как пожар лесной. В Поволжье в августе. Просмотров уже под миллион. Людям нравится.
Худой поворачивается к Есене. Двигает тонкую папку к ней.
– Я веду дело отца.
– Нет.
– Почему?
– Сама знаешь. Не положено. Этический конфликт.
– А не поздно про этику думать? После Меглина?
– Стеклова! Бери новое дело, или заявление на стол!
Есеня молчит.
– План оперативно-разыскных действий?
– Поднять статистику по схожим убийствам по региону. За последние годы.
– Уже. Ничего похожего.
– Найти связь между жертвами.
– Нету связи. Что еще скажешь? Мне тебя уговаривать?
Есеня прогоняет запись. Всматривается. Останавливает. Указывает на монитор.
– Действовал быстро, продуманно, без остановок, при этом записывал. Значит, у него был план. Продолжит.
– Выезжай.
Есеня выходит с вещами из дома, катит чемодан к машине. Женя идет за Есеней с Верой на руках и говорит дочке:
– В интернете читал – девяносто процентов курильщиков начали курить, потому что родители курят. И с бухлом та же картина.
Есеня смотрит на него. На девочку.
– То есть теперь ты тоже волнуешься за ребенка?
– И за тебя волнуюсь.
Есеня молча кладет чемодан в багажник.
– Если ты не хочешь уходить с работы, давай я уйду.
– Ты серьезно?
– Найду другую. Перебьемся. Нас же теперь трое. Как-то надо в эту сторону думать.
Есеня подходит к нему и обнимает.
– Возьмешь его – сообщи. Просто хочу знать.
– Договор.
Быстрый поцелуй. Быстро прижалась к мужу. Шепнула на ухо:
– Спасибо.
Есеня садится в такси. Машина отъезжает от дома.
– Ну что, погуляем? Воздухом подышим?
Вдыхает. Кривится. Нюхает ребенка.
– …ну или попозже.
Уходит с ребенком в дом.
Отделение полиции во Владимире. По коридору проходит начальник отделения, Зуев, достаточно крепкий мужчина, сорока двух лет. Напряженно жует пластиковую палку от чупа-чупса. В противоходе сталкивается со следаком, местным сотрудником.
– Она здесь с шести утра сидит…
Зуев заходит в один из кабинетов, по-хозяйски открыв дверь. Внутри на столе разложены фотографии из дел, это скрины из роликов. С Есеней пара сотрудников отделения.
– Это вы? Приехали. Учить нас. Уму-разуму.
– Я. У вас проблемы с этим?
Зуев пожимает плечами – нет.
– Ну и что? Что-то нашли уже?
– Да. У вас серия.
Зуев меняется в лице. Смотрит на доску.
– Что значит – серия?
– Повторяющиеся убийства.
– С видеороликами? Может, просто совпадение? Или один сделал, другой посмотрел, повторить решил?
– …Возможно. В любом случае будут еще.
– О-па. Битва экстрасенсов. Обоснуете? Или чисто на чутье?
– Ему нужен отклик. Лайки. Он решился на убийство ради них. Если мы его не возьмем – смысл останавливаться?
– Не радуете.
– Не ставлю целью.
– Что еще вам чутье подсказывает?
– Молодой. Судя по жертвам, не очень силен физически, выбирает тех, кто заведомо слабее. Детей. Женщин пожилых…
– Ножницы.
– Что ножницы?
– Ударил несколько раз, а там бы одного за глаза. Простите за каламбур. Можно было бы на гнев списать, но чувак в остальном спокойно работал, так что… не Шварценеггер.
– Что объединяет жертв? Нашли что-нибудь?
– Ничего, мы проверили на десять раз. Разные районы города, не пересекались даже через знакомых. Она вообще тихо жила, учительница на пенсии, общалась мало с кем. Пацан из неблагополучной семьи, из школы выгнали, жил под теплотрассой…
– …ну а как же ничего общего. Школа …
– Школа?.. Ну, только том в смысле, как она нас всех объединяет, все учились понемногу. Но он не в той учился, где она преподавала…
– Связь может быть не такой очевидной. Надо оперативников отправить по школам, выяснить случаи смерти в последнее время, угрозы, вообще нештатные ситуации…
Зуев усмехается невесело, качает головой.
– Что?..
– Ну, это московская ваша тема – оперативников, по школам. Я здесь знаю все. Случай такой один в последнее время. Там и смерть. И угрозы. И ситуация внештатная. Поехали…
Аккуратная кружевная салфетка на столе. Часы с красивым циферблатом. Работает телевизор. Меглин спит. По телевизору идут новости.
– Следственный комитет проводит во Владимире проверку по факту появления в интернете роликов с записями якобы реальных убийств. Мы обратились за комментариями к пресс-службе СК по Владимирской области…
Меглин резко садится на кровати. Телевизор смотрит Софья Зиновьевна. Женщина пьет чай.
– Родя, как ты?
