– Выбирай! – Санитар сказал это почти командным тоном.
– А чьи вещи?
– А что? – Санитар недоуменно поднял бровь.
– Вдруг хозяин против будет.
– Не будет.
Меглин взял из кучи рубашку и свитер. Мальчик порылся в коробке и увидел вещь, понравившуюся ему больше, чем то, что выбрал Меглин.
– Не-не, стой. Это лучше, – указал ему на вещь. Меглин посмотрел с сомнением.
– Женщинам нравятся дерзкие.
Меглин быстро прощупал спортивную куртку по швам – ничего ли не спрятано. Бергич выложил на стол таблетки, пузырьки, ампулы и записал что-то на листке.
– Теперь ты его врач. Таблетки четко по расписанию. Если приступ – сразу инъекцию. По возможности избегай сильных потрясений.
– Этого не обещаю. – Есеня забирает таблетки.
Бергич поднял на нее глаза и сдвинул очки.
– Думаешь, я здесь шутки шучу? Без медикаментов. Начнется боль. Боль выйдет. Через срыв, ярость и агрессию. Ты знаешь, каким он может быть. А теперь у него еще прицел сбился. Отнесись серьезней.
– Мне его на цепи держать?
– Ты сама сказала.
Меглина – в спортивном костюме, синем с полосами, на размер больше – вывели из клиники. На руках наручники, соединенные цепью. Он повернулся обратно и поднял вверх большой палец, обращаясь к мальчику.
– Красавчик! – Мальчик кивает в ответ.
Меглин не может удержаться от ответной диковатой улыбки, пока Есеня говорит с Бергичем у минивэна. Бергич нервничает в последнюю секунду, жалея, что согласился на все.
– Сбежит.
В этот момент санитары привели Меглина к фургону, проводят мимо Есени. Меглин не смотрит на нее и Бергича, но внезапно, резко качнувшись в сторону Есени, пугает ее:
– Бу!
Есеня непроизвольно отшатнулась и посмотрела на него растерянно.
– Я же с ним поговорила.
– Не с ним, а с тем, кто в его голове хозяйничал. В данный конкретный момент времени. Не факт, что его решение понравится другим.
– Ничего, рискну. Я буду рядом с ним. Все время.
Санитары вели Меглина вниз по лестнице, к озеру, где их ждали лодки, чтобы переправить на другой берег. Добравшись до противоположного берега, Меглина подвели к стоящему фургону. Позади них к берегу пристала лодка с Есеней. Меглин уже сидел на лавке, его наручники были пристегнуты к приваренной к корпусу скобе. Решетки на окнах, носилки со смирительными ремнями. Он весело смотрел на дюжих санитаров напротив, чмокал губами, посылая воздушные поцелуи. Один из санитаров дернулся в его сторону, но второй остановил его. Меглин засмеялся. Санитары посмотрели на Меглина в упор, взглядом прося дать им шанс. Тем временем минивэн уже подъехал к дому Юли. Из открытой двери машины показались Меглин и санитары. Войдя в подъезд и поднявшись на лестничную клетку, все четверо остановились.
– Нельзя. У нас инструкции.
– Ну тогда сам иди. Я так не пойду… я что, собака? И так уже! – Поднимая наручники, Меглин трясет ими перед лицом санитара.
– Бергич сказал – меня слушать, вот ваша инструкция. Пять минут. Куда он денется? – Есеня уверенно смотрит на санитаров и Родиона.
Санитары переглянулись. Один достал ключ и снял наручники с Меглина. Второй, сжимая дубинку, шепотом сказал:
– Дверь не закрывать. Только повод дай. Слышишь?
Меглин подмигнул санитару. Есеня нажала звонок и взяла наручники с собой. Открыв дверь, Юля, вдова Валентина, резко отошла назад. Она посмотрела на Есеню с нескрываемой неприязнью.
– Я вам все сказала в тот раз. Думаете, не понимаю? Убийцу найти не можете, а дело нужно раскрыть. Вот и ищете. Среди жертв. Правильно. Они же ничего не сделают.
Меглин начал шариться в комнате, будто их нет.
– Вы могли что-то забыть. Иногда что-то всплывает в памяти не сразу, а через несколько дней.
В этот момент Есеня обернулась, Меглин уже отошел от двери. Юля с опаской наблюдала за непонятным человеком в синем костюме, смотря на Есеню, ожидая разъяснений, и Есене стоило труда удержать на лице выражение, что все нормально, так и должно быть.
– Чисто! Ее не пишут.
– Спасибо, Родион.
Меглин опустился на корточки перед Юлей и стал буравить ее взглядом – пронзительным, сумасшедшим, от которого той неудобно. А когда на губах его появилась улыбка, стало и вовсе жутковато. Он увидел на стене фотографию. Юля с женихом на пляже. Он в плавках, она в сарафане с длинными рукавами.
– А что это ты на пляже в платье? Замерзла?
– У меня кожа чувствительная. При чем здесь это?
– Товарищ майор! На пару слов. – Меглин смотрит на Есеню и встает.
Есеня выходит в коридор, и Меглин, подталкивая ее в спину и вытолкнув из комнаты, закрыл изнутри на задвижку. Обернувшись к испугавшейся Юле с диким и больным взглядом, закричал:
– Раздевайся!
В коридоре Есеня дергает за ручку, но все безрезультатно. Она повышает голос:
– Родион, открой!
Меглин наступает на невесту, отходящую к окну.
– Быстро, ну!
Юля, вздрогнув, охватила себя руками, защищаясь. Есеня достала пистолет, отошла, санитары бросились на дверь и выбили ее плечом, в миг, когда Меглин сорвал с Юли платье – и она, вскрикнув, обхватила себя руками, стоя перед ними в нижнем белье, на спине, локтях – синяки и зажившие шрамы. Меглина схватили санитары, он успокоился и отошел.
– Да. Чувствительная.
Есеня опустила пистолет. Юля с опустошенным лицом начала спокойно и монотонно говорить:
– Мне это не нравилось. Но он только так хотел. А я что? Терпела.
– И замуж за него пошла? – Меглин внимательно смотрит на нее.
– А что? У всех так.
Меглин подает ей, с лучшими намерениями, покрывало с дивана, прикрыться.
– Не у всех. Сидел он за что? – Меглин смотрит на Есеню.
– За хулиганку.
Меглин, уходя на кухню, кивает на Юлю:
– Ее спроси!
– Попытка изнасилования. Договорился, чтоб статью поменяли, так сидеть легче.
Меглин вернулся, протягивая Юле стакан воды, взял ее за руки и тихо прошептал:
– Кто тебя трогал?
– Я… не понимаю… Никто. Кроме Вали – никто. Он ревнивый был.
– Не торопись. Ты же помнишь. Кто тебя касался. Кто тебя трогал. Не как все. По-другому. Вот так. Вот так. Кто жалел. – Меглин касался ее кожи в месте пореза, она, дернувшись, убирала руку. Он снова коснулся ее рук, гладя синяки на локтях, но она вспоминает.
– В салоне. Свадебном. Платье мне шила. Я еще подумала, ну, она из этих, шум не стала поднимать.
