– Да? Але?
Меглин говорит в трубку только одно слово.
– Не светись. Мне нужен только адрес, где он ребенка прячет. Дальше я сам, а ты – все.
Ивашев отряхивает руки, убирает пакетик с кальмарами.
– Ну, все так все, родной, как скажешь. Только у меня после этого тоже все – здесь тебе помогу, и квиты. Ты понял?
– Говоришь много.
Ивашев заводит машину. Мимо него проносится «Мерседес» Жени. Ивашев трогается за ним. Лицо его становится серьезным.
– Слушай. А может, мне с него. Начать.
– Нет.
– А что. Вдвоем будем. Волки. Санитары леса.
– Он тебя убьет. – Гудки в трубке.
Женя едет, весь в своих мыслях. На автомате поглядывает в зеркала. Что-то заметил. Напрягся. Женя останавливает машину в непримечательном дворе из многоэтажек. Выходит. Берет с заднего сиденья пачку памперсов. Идет к подъезду, набирает код. Ивашев медленно проезжает мимо машины Жени.
– Оп-па. Не такой ты умный, как я погляжу.
Ивашев останавливает машину в ста метрах. Достает телефон. Звонит.
– Здравствуй, Родион Викторович, дорогой. Ну ты как там, записать есть чем? Пиши – улица Орджоникидзе. Да я знаю, что улица большая. Будет тебе – и номер дома, и номер квартиры, имей терпение. Все, позвоню.
Ивашев смотрит на Женю. Тот идет к подъезду дома. Дверь подъезда открывается – Женя заходит внутрь, оставляя двери открытыми для соседей, выносящих столешницу. Открытая дверь слишком сильно влечет Ивашева. Он облизывает вмиг пересохшие губы – и достает из бардачка нож, и, спрятав его под курткой, выходит из машины и идет к подъезду, успев перехватить дверь…
– Мужики, мужики…
Женя заходит в лифт. Он уже закрывается, когда…
– Земляк, подержи!..
Лифт уже почти закрылся, Женя вставляет ногу между дверцами. Ивашев заходит.
– Ну, спасибо.
– Не за что. Какой этаж?
– На самый верх. Поближе к небу.
– Это устроим.
Женя стоит над колыбелью ребенка. Смотрит на нее с грустью, но в то же время с каким-то новым отчуждением. Женя вскрывает упаковку ватных палочек.
– Так… Верочка, давай… Папе надо…
Берет ватной палочкой соскоб с внутренней стороны щеки Веры. Когда он вытягивает руку, замечает кровь на манжете.
– Не бойся, малыш. Это не моя.
Открывает планшет. Ищет в поисковике «АНАЛИЗЫ ДНК НА ОТЦОВСТВО». Набирает номер в телефоне.
– Добрый день. Я насчет анализа ДНК. Установление отцовства…
Конвой сопровождает Есеню и Меглина от фургона к полицейскому участку. Меглин оглядывается, говорит тихо, слышно только Есене:
– Я тут позвонил кой-кому. Он найдет Веру.
Каховский воспроизводит запись в мониторе. Меглин сидит рядом, вслушивается.
– Я откуда знаю, приезжай, спроси!
– Опишите его.
– Обычный мужик, здоровый такой!
– Представьтесь, пожалуйста, с кем я говорю?
– Стоп! Еще раз…
Каховский останавливает запись. Широков смотрит скептически, Каховский – с нескрываемым энтузиазмом. Он прокручивает запись по новой.
– Стоп. Вот здесь. На пару секунд назад. Громче можешь сделать?
– Максимум. Хотя… можно кое-что придумать. Щас…
Конвой контролирует выход на улицу. Каховский подключил телефон к колонкам машины, открыл двери: двор заливает громкий голос:
– Опишите его.
– Обычный мужик, здоровый такой!
Теперь слышен отчетливый отголосок – человек с кем-то говорит, вероятно, прикрыв трубку ладонью.
– Он переспрашивает. Не он видел. Она. Женщина. В этой деревне живет. И мужа боится. В эту деревню, откуда звонили, кто ездит? Постоянно? Так, чтоб, если машину увидели, никто подозревать не стал? – переспрашивает Меглин.
– Автолавка!.. Продукты возят. Магазины далеко, старикам не добраться, а жить надо как-то…
– Как найти ее?
– Сегодня уже никак… Завтра утром здесь будет.
Каховский идет к машине. Меглин придерживает Есеню за локоть. Есеня смотрит на него вопросительно.
Курьер в форме частной медицинской компании забирает у Жени кровь на анализ. Прижимает рану ватой, лепит пластырь. Женя раскатывает рукав и передает курьеру пакетик с ватной палочкой.
– Сколько это времени займет?
– Неделю, как правило. Если доплатите за срочность – тогда быстрее…
– Насколько быстрее?
– День. Может, меньше.
Есеня зашла в гостиницу, и Надя внимательно посмотрела на нее.
– Как дела, подруга? Идут?
– Вполне. Иностранец тут еще?
– Напился и спит богатырским сном.
Есеня, кивнув, пошла к лестнице. Надя поднимает «викторию» из пальцев.
Женя звонит Есене.
– Я сегодня у Меглина был.
– И что?
– Он интересную вещь сказал.
– Он много говорит. Вещей интересных.
– Да нет, это понятно. Про Веру.
– Что про нее?
– Ну, типа, я все сделаю. Все, что хочешь. Только дочку верни. Вот я и думаю. Странно, что он так за нее переживает.
– Мне другое странно. Что ты за нее не переживаешь.
– Так, может, наоборот, все складывается?
– Ты о чем?
– Ты мне скажи.
– Когда мы это сделаем. Ты отдашь мне Веру. И мы уедем.
– Когда мы это сделаем – мы сядем. И поговорим.
У Есени – слезы в глазах.
– Завтра. Забери его из тюрьмы. Избавься от охраны.
– Как?
– Как хочешь! Он машину угонял? Пусть опять угонит! Привезешь его – и я сам все сделаю. Ты поняла меня?!
– Поняла…
– Хорошо.
Он кладет трубку. Есеня ложится на кровать без сил.
Меглин лежит на кровати, его трясет так, что он с трудом попадает по клавишам телефона, чтобы набрать номер. Но в трубке только длинные гудки, никто не берет.
– Или он звонок не слышит. Или… Одно из двух.
Меглин закрывает глаза.
Есеня, выйдя утром из номера, едва не сталкивается с Майклом – он спускается по лестнице, водя пальцем по экрану смартфона.
– О… Сорри…
Есеня спускается на ресепшн. Здоровается с Надей. Отмечает – новая прическа, туфли на каблуках.
