Как и обещала купленная на нулевом карта, второй ярус не впечатлял чудесами. Тривиальная лесостепь, укрытая зеленой травой, многочисленными рощами и мелкими речушками. Изредка встречаются магические растения, еще реже – животные. Биосфера защищена от мутаций и неизменна хаос знает сколько миллиардов лет. Уничтожать ее также не стоит, люто дебафит в карму – не отмоешься. Кострища и мелкая охота не в счет. Но вот с массовым геноцидом лучше повременить до менее строгих ярусов, не отмеченных заботой ЕГО.
В трех условных сторонах света – выходы на древние ветви, на которых трепещут сотни тысяч листов. Когда-то была и четвертая. Но неведомый катаклизм разрушил ее, оставив один лишь сочащийся соком обрубок. Перейти на него можно, а вот вернуться… слишком уж могучие сущности припали к нанесенной Древу ране. Сразившего хоть одну из них ждет небывалый дождь из достижений и добычи. Но дураков среди богов немного, а умные… умные молчат и продают нубам подозрительные карты с жирными пометками: «Халявные ништяки тут!» Вот куда мы точно не пойдем, так это туда…
Выбрав место в низинке с повышенным белым шумом давней магической битвы, я объявил дневку и упрятал всех в Чертогах. Хорошо бы затаиться так лет на тысячу, но время не ждет, да и с богами такие шутки не особо проходят. Память у них хорошая, терпения хватает, как и специалистов по поиску оставленных чертогами червоточин.
Найдут, впишут в гигантскую пентаграмму и тепло встретят на выходе. Хоть через век, хоть через два. Нет, играть пассивно мы не будем. Так что отдыхаем всего сутки, регеним конечности, надорванные каналы и покоцанный разум. А затем снова на крыло – в путь-дорогу.
* * *
Фейка пришла в себя первой. Организм летуньи быстро справился с ядом, хотя зеленоватый цвет лица бесил ее до самого вечера и играючи проступал сквозь самый ядреный мейкап.
Следом очнулся Сиреневый, обзаведшийся морщиной мудрости, ставший еще более задумчивым, но по-прежнему идущий в отказ при попытке прощупать его воспоминания. У меня уже появились некие мысли по этому поводу, но озвучивать их я опасался даже наедине с собой. К тому же идея была формата мемасика «да ну на фиг!».
Авось же чудил, закопавшись в божественный конструктор и потерявшись среди кучи плюшек, которые ему хотелось навесить на новые ноги. Тюнинг для мужика – дело важное. Хочется всего и вся, и чтобы за это еще ничего не было.
Усиление, ускорение, прочность, резисты и сотни других параметров. Главное – чтобы на выходе не получились танковые гусли на реактивной тяге.
К назначенному сроку Ав справился. Я даже удивился, когда он вышел на своих двоих не особо примечательных ногах. Бледных, с острыми коленками и едва прокачанными квадрами. Классический «подснежник» – чел, пришедший в качалку по весне, дабы набрать форму к лету.
Уловив мой удивленный взгляд, Авось довольно осклабился:
– Все учтено могучим ураганом! Это сейчас мои ноги невзрачные, но каков потенциал! Здесь одного генома – от девяти могучих существ! Шесть лямов совушек отдал, гарем дешевле стоит!
Хмыкнув и неопределенно качнув головой, я проверил заложенные в округе Чертогов сторожки. Вроде все норм – никто не сорвал крохотные пылинки силы, не зацепил тонкое кружево контрольной полосы.
– Выходим! – командую негромко и, открыв проход, выдвигаюсь вперед.
Щиты в параноидальном режиме, вера горит вхолостую, жаба давит, но жить-то хочется! В тысячный раз думаю: а что бы я делал, если б не увел у Стоединого накопитель на триллион сов? Наверное, до сих пор рубил бы руду в забое минус восьмидесятого. Либо опять пытался бы мутить какие-то рисковые схемы. Рано или поздно одна из них меня угробит. Я не Ося Бендер, который знал четыреста относительно честных способов заработка. Мне приходится креативить самому. Я словно на ощупь передвигаюсь в темной комнате с разбросанными детскими адамантовыми граблями.
– Чисто! – даю отмашку остальным, после того как поисковые заклинания перекопали в четыре слоя все доступные стихии: землю, воду, воздух и астрал.
Грустного вида фея выпорхнула наружу и закружила вокруг нас, ориентируясь на местности. Серые искры пеплом сыпались с ее крыльев. Мелкие полевые цветы склоняли бутоны, кузнечики рыдали ей вслед.
Я с облегчением выдохнул. Последние сутки летунью дико штормило. Ее эмоции скакали от «ненавижу вас всех!» до «как же вы, родненькие, без меня?».
Фея взлетела под самые облака. Придавила аурой любопытного сокола и легла на крыло, закладывая километрового радиуса окружность.
Мы же вызвали маунтов и готовили их к дневному переходу. А заодно вытаскивали из кустов Гамми, застрявшего среди колючих ветвей. Извлеченный мишутка держал в лапе странный гриб, до рези в глазах светящийся силой.
Сиреневый находку отобрал, объяснив, что сырым его есть не стоит – морда треснет даже у дракона. Но вот если правильно заварить и применять строго в гомеопатических дозах, то мать сыра-земля станет желаннее девчачьей сиськи. Сон на черноземе за ночь восстановит подорванное в схватке здоровье, а уж если закопаться в глину!..
Я торопливо записал в склерозник – отвары из рук Сира не принимать. Геофагия не только прикольное название, но и сомнительное психическое расстройство. Имел я в виду такие травки.
Спустившаяся с небес фейка смахнула со лба болезненный пот и решительно сверкнула не скрытым челкой глазом:
– Я поведу! Путь чист. За ближайшим холмом охотится мантикора, но нас не тронет, осторожная до трусости.
Киваю:
– Хорошо, веди. Щиты не опускай, держись в пределе видимости.
Фея дернула щекой – понимай как знаешь. Вновь вспорхнула в небеса, насилуя крылья и срывая с них трепетно лелеемую пыльцу.
Сиреневый проводил ее встревоженным взглядом, молча покачал головой.
Следующие двенадцать часов стали испытанием наших нервов. Летунья вела нас загадочным противолодочным зигзагом, все ускоряясь и не желая отвечать на вопросы. Ее щеки полыхали нездоровым румянцем, крылья потеряли прозрачность, дыхание участилось до лихорадочного хрипа.
Мы реально забеспокоились и мчались следом скорее, чтобы догнать и спеленать. Фея безразлично принимала налагаемые на нее лечилки, но останавливаться не желала. Все гнала и гнала вперед, под конец и вовсе вытянув курс в ровную нитку на максимальной скорости. Похоже, летела она уже на автопилоте, заставляя нас галопом форсировать речушки и овраги, прошибать рощи и врубаться в заросли хищного кустарника.
Добравшись до стены, она обессиленно сложила крылья и кубарем рухнула вниз.
Пришпоренный сырой силой, Гумунгус домчал меня за минуту. Спрыгнув с медведя, я упал на колени рядом с фейкой, разрядил в нее Великое Излечение и торопливо запустил диагностический конструкт.
Малышка приподняла голову и слабо улыбнулась:
– Добрались… Лаит, мой бог, пообещай мне…
– Что?!
– Когда у тебя родится дочь, назови ее Фалой…
