Желудок свело от резкой боли.
Он едва успел добежать, прежде чем его вывернуло. С голода пил. Андрей умылся холодной водой, отдышался, а когда обернулся — увидел, что Лена проснулась. Встревоженная стоит на пороге, поправляя халат на торчащем животе. Сонная, сладкая, чистая девочка. Такая взволнованная.
— Все хорошо?
Какой нежный голосок.
Он кивнул, чтобы не отвечать — больно от спазма в горле.
— Ты заболел?
— Просто от водки проблевался, — глотая слоги, выдавил Андрей. — Извини, разбудил. Ложись.
Она не уходила. Рассматривала огромными перепуганными глазами, на их дне плескалась тревога. Беспокоится за него. Андрей невесело усмехнулся.
Хотелось ей сказать: я скоро сдохну, думай о себе.
Ладонь Лены лежала на круглом животе. Еще немного и пояс халата под мышками начнет завязывать. Как он в это вляпался?
Разглядывал ее, тонкие запястья — уже без трофейного браслета, который принес. Но золото Лена сохранила, он нашел браслет в ее сумке. Тонкая цыплячья шея, мягкое лицо. Не должно ее здесь быть. Осколок внешнего мира, случайно залетевший в его дом.
Взгляд вновь вернулся к животу.
— Как малыш?
— Хорошо… Шевелений пока нет, но я допплером слушала, — Лена поняла, что он не врет и, успокоившись, тихо добавила. — Подогрею ужин.
Он не стал спорить, кивнул. Склонился над раковиной, упираясь руками в края. Ждал, пока уймется резь в желудке.
Вспомнил про золото — настроение еще гаже стало.
Не нужно было брать, но кто знал, к чему приведет их связь. Разбирали когда золото у Шелехова, браслет на глаза попался — рука сама потянулась. Сверкающая бабочка в бриллиантах напомнила Лену.
Там этого золота три мешка было.
Все, что удалось найти в одной из машин Власова. Демьян рассматривал готовые изделия только с крупными, как он говорил, «интересными» камнями. В Ленином браслете таковых не было. Целью Демьяна были подпольные камни, которые перевозил Власов — так Андрей понял. В камнях и золоте он не разбирался.
Когда после побега его отвезли в азиатский ресторан на встречу со стариком, тот сразу сказал, какие качества ему нужны: навыки снайпера, военная подготовка и отличное знание Власова, давнего врага и конкурента Демьяна.
Андрей хорошо тот момент помнил: свое оцепенение перед свободой, подавленность. Бессмысленный взгляд в окно. Шел дождь, стекло было серым. На столе ждали невкусная рисовая водка и мясо в остром соусе. После трех лет в одиночке мир казался нереальным и плоским, как картинка, а в мыслях была боль по Дине. Демьян накинул на него удавку из долгов и обязательств. Но какая разница на кого работать. Все в этом мире кому-то служат. Они ударили по рукам.
Демьян ему время дал прийти в себя, подготовиться. Получив свободу действий, первым делом он к ней поехал, на ребенка посмотреть. Вернулся — чуть не сдох. А оно ведь к лучшему было, что дочь оказалась от этого мудака Каца. Но понял он это по-настоящему, когда увидел выпирающий живот Лены, и на него так страхом смерти подуло, что до мурашек продрало, когда понял, что она теперь мишень.
Когда Андрей понял, что бандитов прислал за Леной Власов, и ее едва не похитили, со страшной силой накрыло снова.
Все должно быть нормально. Все должно срастись.
Кац не поскупился, плюс не распакованным остался гонорар за левый заказ от Беспредельщика. Денег хватит на все. Они надежно спрятались. Хрен их достанут.
Это фантомная тревога после войны его мучит.
И все.
— Андрей, — позвала Лена.
Из кухни пахло супом.
— Иду, — он вынырнул из тревожных мыслей.
Лена оставила ему куриный суп, а сама ушла досыпать. После ужина он лег у себя, и сразу провалился в мучительный сон. В нем Лену волокли тени, а он ничего не мог сделать. Снилось, как она кричит. Андрей проснулся в темноте, не соображая, где сон, где явь. Весь в поту, издерганный кошмаром. Реальная опасность или из сна ее вытащил? Кричала или нет?
Рывком вскочил, с оружием добежал до комнаты и остановился. Лена спала. Не утащил ее Власов. Да он всего где-то час спал — голова раскалывается. Теперь не уснуть, тревога раздирала при мысли, что придется оставить ее одну в комнате.
Андрей присел на кровать, наклоняясь. Она почувствовала и проснулась, испуганно вскрикнув.
— Это я, — прошептал он. — Я к тебе лягу, хорошо?
Лена удивленно смотрела на него, затем кивнула. Он аккуратно влез под плед позади нее. Когда они в последний раз вместе спали, Лена беременна не была. Теперь места поменьше. Она была сонной, расслабленной, теплой — от волос пахло фруктовым шампунем. Оружие положил около подушки, второй рукой ее обнял.
Так спокойнее.
Не украдут, пока спит.
Глава 26
Я прислушалась к дыханию за спиной.
Давно мы не просыпались вместе. Странное чувство… Расслабленные пальцы лежали на раздавшемся от беременности боку, кожа под ними приятно нагрелась. Под утро Андрей прибежал с оружием и остекленевшими глазами. Я его впустила… А теперь — чуть не плачу. Вспомнила, как хорошо было в начале нашего романа: я не знала, кто он, мы занимались любовью и сходили друг по другу с ума.
Словно почувствовав, что я не сплю, Андрей привстал.
— Ты как? — спросил он, словно это меня, а не его ночью накрыло. Рука обхватила живот, проверяя самочувствие. — Не напугал тебя? Мне кошмар приснился.
Кошмар обо мне. Он как-то рассказывал про ту девушку: ее похитили беременной и чуть не убили. Андрей до паники испугался. Я перевернулась и ладонь скользнула по животу, накрыв его, как холмик. В ладонь что-то ткнулось, и я широко распахнула глаза, в которых стояли слезы. Прислушалась к себе — вдруг показалось? Но Андрей тоже застыл, приподняв брови.
— Ты почувствовал? — прошептала я.
— Тише, — он почти не дышал.
Вдвоем, мы как единое целое, прислушивались к тому, что происходит в животе. На миг ощутили себя не просто мужчиной и женщиной, которых когда-то связывала постель — будущими родителями. Невесомыми движениями Андрей развязал пояс халата и накрыл ладонью теплый тугой живот. Я смутилась, что лежу почти голая, но расслабилась под рукой — не мешала ему. Это так приятно… Наблюдать за выражением его глаз, пытаясь угадать — а ему нравится? Что он ощущает?
Еще один несильный тычок — словно кто-то клюнул, затем посильнее.
Андрей уловил их ладонью и улыбнулся. Взгляд стал отрешенным: погрузился в свой внутренний мир, жестокий и сложный. У него был грустный вид и застывшая улыбка, смещенная параличом и шрамами. В глазах появилась тоска, которую мне захотелось стереть — из них ушел свет. Сначала его это обрадовало — как и меня, но почти сразу он ушел в невеселые мысли.
