А Строганов продолжал стоять в той же позе: одна рука, сжимавшая пузырек, отведена назад, а другая, с растопыренной ладонью, вытянута вперед. У меня даже мелькнула дурацкая мысль – он похож на памятник!
Тут он помахал рукой в воздухе.
– Доктор, это знак!
Тоже мне, подпольщик! Руки мои дрожали, но я как можно незаметнее набрал номер Игоря Ивановича и включил громкую связь. Но Погожин словно почувствовал неладное.
– Ты свои игрушечки выключи! – прикрикнул он на меня. – Что там у тебя? Диктофон? Давай-давай, выключай его полностью! Или мне позвать своих людей?
Я вопросительно взглянул на Арсения. Тот нахмурился и кивнул, мол, исполняй приказание.
– То-то… – проворчал Погожин. – Вы ребятки, видать, страх потеряли? Так что ты там хотел? – обратился он к Арсению.
– Пару слов сказать, – ответил Арсений достаточно спокойно, несмотря на то, что только что рухнул его план. – Сначала об экономике…
Погожин опешил, а я решил, что Строганов просто спятил.
– Вот скажите, Сергей Мироныч, а гениальные финансовые схемы Пискова, особенно которые они вместе с Валентиной Матвеевной проворачивали, он их сам придумывал? Или кто-то все-таки подсказывал?
Погожин усмехнулся.
– Юра… талантливый мальчик… Был. – мрачно добавил он. – Он прекрасно использовал мои советы, развивал их…
– И с вами прибылью делился? – уточнил Арсений.
– Пф! Мне эти мелочи, как говорится, ни пришей, ни пристегни! – усмехнулся Погожин.
– Я так и думал, – заметил Арсений. – Allora! Когда я выяснил, что Писков рассказал Маргарите про нечистую игру Воровского, я сразу заподозрил, что он сделал это по чьему-то совету! Этот бедолага всегда так поступал: присваивал чью-то мысль и выдавал ее за свою. Но кто это был? Этот «кто-то» обязательно должен быть из тех, кому он доверял, кого уважал… А вы были единственным, кто заступился за Пискова, когда кричали Сердюкову, что «Юра не виноват, а все гад Воровский»! И тут-то я окончательно понял, что именно вы разыграли всю эту комбинацию! Вы сами признались, что Воровский «напарил» вас с поддельной картиной, и захотели вывести его на чистую воду, но только не своими руками! И зная решительность и прямолинейность Маргариты, вы…
– Давай-ка закругляйся, трепло! – с натянутой улыбкой остановил его Погожин. – Я…
– Трепло? Да уже на первой нашей встрече вы сказали «тело бы найти»! И это никакое не сочувствие было, – Арсений насмешливо взглянул на меня, а потом снова перевел взгляд на Погожина, – а просто вы были уверены, что она мертва! Потому что сами отправили ее в лапы к Воровскому! Но вот где труп? Ведь пока Маргарита считалась пропавшей, Воровский оставался безнаказанным, и вам было просто необходимо было найти «тело»! Вы очень внимательно следили за ходом расследования! И с первой же встречи признали в нас детективов, еще до того, как нас представил Сечкин, помните? Опять же все время крутились в доме Сердюкова, общаясь и с Сечкиным, и с Писковым и слушая официальные отчеты следствия! И вы наняли нас продолжать расследование, когда нас уволил Сердюков!
– Ты еще долго тут разглагольствовать собираешься? – насмешливо поинтересовался Погожин.
– Еще немного! И я видел, как вы затряслись от страха, когда мы извлекли на свет божий Маргариту, причем в целости и сохранности! А?
– Ворона кума! – бросил Погожин с кривой ухмылкой.
– Зато, как удачно для вас, что она потеряла память! А если и вспомнит – так только Воровского и Пискова! А ваш «бедный Юрик» становится теперь опасным! Ведь спасая себя от обвинений, он непременно переведет стрелки на вас! И вдруг! Какая удача! Этот придурок Сечкин убивает Пискова… даже как-то слишком удачно, не находите?
У меня холодок побежал по спине, особенно, когда я услышал ответы Погожина.
– Себя и вини, – негромко произнес он и вздохнул.
– В смысле? – изумился Арсений.
– В прямом! Кровь Пискова на тебе! – Погожин ткнул пальцем в Арсения. – Если бы не ты со своим долбаным расследованием, то Юра был бы жив.
– Ну, знаете ли… – возмутился мой друг.
– Знаю! – отрезал Погожин. – Надо было вначале со мной все обсудить. А ты вылез с Маргаритой и обвинениями против Юры… Он не был моей целью! А Сердюков слишком любит свою дочь, чтобы прощать такие вещи. Просто после моего разговора с Сечкиным это случилось быстрее…
– Разумеется… – кивнул Арсений. – Между прочим, Писков, когда рассказывал нам про вас, упомянул, что вы прекрасный шахматист. То есть, человек, который может планировать партию и рассчитать следующий ход…
– Да, я могу рассчитать и рассчитаться, – произнес Погожин таким ледяным тоном, что я ощутил холод в спине.
Строганов скрестил было руки на груди и нахмурился, но через мгновение снова замахал ими, как крыльями.
– Он не был вашей целью, конечно… Но кто тогда главная цель? Главная жертва? Воровский? Маргарита? Или, может быть, Сердюков?
При этих словах Погожин чуть приподнял брови, но при этом не проронил ни слова.
– Помните, я уже делал предположение, что похищение Маргариты было совершено с целью устранения Сердюкова? А вы мне сказали, что в этом нет смысла, потому что «контора пашет, доходы идут». А если предположить, что его хотели устранить не как бизнесмена, а как человека? Не из экономических, так сказать, соображений, а из личной мести!
– Ого! – только и произнес Сергей Миронович.
– Это было красивое решение: одним ударом рассчитаться сразу и с Воровским, и с Сердюковым! Поскольку не найди мы Маргариту, он бы просто зачах. Ваш старинный приятель! – уточнил Арсений язвительно.
– Мой старинный противник, – поправил Погожин, улыбаясь. – Мы с Сердюней уже много лет играем эту партию… он черный король, а я белый…
Я уставился на Погожина, да и Арсений, как мне показалось, был слегка изумлен. Сергей Миронович стал каким-то задумчивым, блуждающая улыбка была отражением его внутренних переживаний, размышлений…
– А Маргариту вам было не жаль? – спросил Арсений.
Погожин, видимо, все еще пребывал в своих мыслях и отвечал как будто издалека:
– Ну… конечно, было жалко… Девка-то хорошая. Все-таки она совсем не похожа ни на мать свою, ни на отца. Поэтому и нравилась мне. Можете не верить, но слава Богу, что она нашлась! Да. – Он покивал головой, соглашаясь со своими словами, перекрестился и затем добавил: – Но ты же во время игры жертвуешь фигурами и о них не плачешь? И я тоже.
У меня глаза на лоб полезли, а Строганов, наоборот, прищурился на Погожина.
– Мне и вас жалко, так что ж теперь? – невразумительно выразился тот.
Когда до меня дошел смысл его слов, я ощутил слабость в ногах и присел на кирпичи.
– А я понял! – громко оповестил нас Арсений. – Вы просто завидовали! Вот и все! Обыкновенный мелкий завистник!
