– Ну что?
– Я не могу вернуться.
– Но и здесь тебе нельзя оставаться. Конечно, сейчас в горах хорошо, но поверь мне, зима в Горном Королевстве суровая.
– И ты испытал ее на своей шкуре.
Я улыбнулся.
– Я бывал в соседней долине. Да, я говорю по собственному опыту.
– В первый раз в жизни я не знаю, что мне делать, – признался Шут. – Ты перенес меня в будущее, в место и время после моей смерти. Каждый раз, просыпаясь, я испытываю потрясение. И не имею ни малейшего представления о том, что случится со мной в следующий миг. Я не знаю, что мне делать с моей жизнью. Я ощущаю себя лодкой, которую течение унесло от пристани.
– Но разве это так ужасно? Почему бы тебе не поплыть по течению? Очень многие из нас мечтают о такой возможности.
Он вновь вздохнул.
– Но я не знаю как. Я никогда не переживал ничего подобного. Не знаю, на беду или на благо. Я понятия не имею, что мне делать с лишней жизнью, которую ты мне подарил.
– Ну, ты можешь остаться здесь до конца лета, если научишься сам ловить рыбу и охотиться. Но ты не можешь вечно прятаться от жизни и своих друзей. Рано или поздно тебе придется посмотреть в глаза трудностям.
Он почти улыбнулся.
– И это говорит человек, который десять лет считался мертвым. Быть может, я последую твоему примеру. Найду тихий домик и поживу отшельником в течение десятка или двух лет. А потом вернусь в другом качестве.
Я рассмеялся.
– А через десять лет я приеду, чтобы тебя вернуть. Конечно, к тому времени я стану стариком.
– А я нет, – негромко заметил он.
Он посмотрел мне в глаза и помрачнел.
Эти мысли не доставили мне ни малейшего удовольствия, и я решил отбросить их в сторону. Когда я вернусь, у меня будет достаточно забот. Смерть Баррича. Свифт. Неттл, Нед. А еще Молли, вдова Баррича. И ее маленькие мальчишки, лишившиеся отца. Осложнения, о которых мне не хотелось размышлять, – не говоря уж о том, что я не представлял себе, как с ними разобраться. Гораздо проще о них не думать. Так я и сделал; вероятно, загородиться от ожидающего нашего возвращения мира у меня получилось гораздо лучше, чем у Шута, поскольку я успел накопить немалый опыт. В течение следующих двух дней мы жили подобно волкам, думая лишь о настоящем. У нас было мясо, вода и прекрасная погода. Кроликов здесь оказалось великое множество, а в моем заплечном мешке еще оставался хлеб.
Шут понемногу приходил в себя, и хотя он ни разу не засмеялся, иногда выглядел почти умиротворенным. Я привык к его стремлению к одиночеству, но все же меня огорчало, что он меня избегает. Все мои попытки пошутить не вызывали у него улыбки. Нет, он не хмурился и не отворачивался. Прежде он всегда находил возможность посмеяться даже в самых ужасных ситуациях, а теперь я скучал по прежнему Шуту. Тем не менее к нему возвращались силы, он двигался все увереннее. Я говорил себе, что ему становится лучше и что мне не следует тревожиться. Однако меня не оставляло беспокойство за него. Впрочем, когда он сказал, что чувствует себя достаточно сильным, я не стал спорить.
Мы быстро собрались. Я попытался сложить шатер Элдерлингов, но он отчаянно затряс головой, а потом хриплым голосом сказал:
– Нет. Оставь. Пусть шатер будет здесь.
Я удивился. Он ни разу не спал в шатре после того, как ему приснился кошмар, предпочитая засыпать под открытом небом между мной и костром, но я думал, что он захочет взять его с собой. Тем не менее я не стал спорить. Бросив на шатер последний взгляд, я увидел, как трепещут на ветру драконы и змеи, и обнаружил, что могу думать только о содранной коже Шута, лежащей на льду. Я содрогнулся и повернулся к шатру спиной.
Но Петушиную корону я взял с собой. Она вновь стала деревянной, если раньше меня не обманывало воображение. Серебристо-серые перья по-прежнему занимали свои места. Они все еще что-то шептали и гудели в моей руке. Я протянул к нему руку с короной и спросил:
– А что делать с ней? Это хоровод шутов. Ты все еще хочешь обладать короной? Или оставить ее на колонне в память о той, что носила ее когда-то?
Он бросил на меня странный взгляд и тихо сказал:
– Я же говорил тебе. Она была нужна мне не для себя. Много лет назад я заключил сделку. – Он внимательно посмотрел на меня и едва заметно кивнул. – Мне кажется, пришло время выполнить ее условия.
В результате мы не сразу пошли к колонне, но зашагали по едва заметной тропинке, которая вела к деревьям, мимо ручья и обратно к Каменному Саду. Путь показался мне довольно долгим. В особенности после того, как мы оказались в тени и до нас добрались мелкие комары. Шут не обращал на них внимания, решительно шагая дальше. Над нашими головами птицы перепархивали с одной ветки на другую, и по земле метались их неугомонные тени. Лес кишел жизнью.
Я вспомнил свое удивление, когда в первый раз увидел каменных драконов, спящих под кронами деревьев. Тогда меня охватили ужас и благоговение. И хотя с тех пор я уже несколько раз видел их, гулял между деревьями и даже наблюдал, как они возрождаются к жизни и улетают сражаться с красными кораблями, они по-прежнему производили на меня ошеломляющее впечатление. Я направил вперед свой Уит и обнаружил темные зеленые заводи жизни, дремавшей под деревьями.
Здесь отдыхали все каменные драконы, которые проснулись, чтобы защитить Шесть Герцогств от красных кораблей. Здесь мы их нашли, здесь при помощи Уита и Скилла пробудили к жизни, и сюда они вернулись после того, как битва была закончена. Я по привычке продолжал называть их драконами, но далеко не все они походили на драконов. Некоторые являли собой геральдических животных из легенд. Лоза оплела огромные каменные фигуры, на голове Крылатого Кабана красовалась смешная шапочка из прошлогодней листвы. Они были каменными на вид, но живыми для моего Уита, переливаясь всеми цветами радуги. Я ощущал кипящую внутри каменных тел жизнь, но не умел их оживить.
Я шел мимо них, зная о драконах гораздо больше, чем раньше, более того, я даже мог указать тех, что были сделаны Элдерлингами, и тех, что вырезала из камня группа Скилла из Шести Герцогств. Крылатый Олень был драконом Шести Герцогств – тут не могло быть никаких сомнений. Ну а тех, кто больше походил на драконов, сделали Элдерлинги. Конечно, я прежде всего подошел к Верити-дракону. Я не стал мучить себя, пытаясь вырвать его из объятий каменного сна. Однако снял рубашку и смахнул лесной мусор с его покрытого чешуей лба и мускулистой спины со сложенными крыльями. Синие оттенки Бакка тут же засияли в мерцающих лучах солнца, потом я протер каменную оболочку того, кто был моим королем. После всех выпавших на мою долю испытаний спящее существо показалось мне умиротворенным. Оставалось надеяться, что так оно и есть.
Ну а Шут, конечно, подошел к Девушке-на-Драконе. Когда я приблизился к ним, я увидел, что он застыл рядом, держа в руке корону. Другая рука покоилась на плече дракона, и я отметил, что наделенные Скиллом пальцы касаются каменного существа. Лицо Шута застыло, и он молча смотрел на фигуру прекрасной девушки, сидящей верхом на драконе. Ее золотые волосы спадали на плечи, лаская их крупными локонами. Ее кожа была подобна сливкам. На ней была охотничья куртка зеленого цвета, но ноги оставались голыми. Великолепный дракон с сияющей изумрудной чешуей обладал грацией спящей охотничьей кошки.
